В самом деле, несмотря на все клятвы себе и друг другу, довольно быстро они, одна за другой, повыходили замуж. Пребывание в Нью-Йорке соответствовало их устремлениям; но их-то в большинстве своем и пришлось оставить, потому что после свадьбы довольно быстро родились дети. В 1956 году Сильвия Плат вышла замуж за подающего надежды британского поэта Теда Хьюза, которого встретила, обучаясь по Фулбрайтовской программе после окончания колледжа. Они станут самой известной литературной парой Великобритании, и в 1960 году она родит первого ребенка. Диана Джонсон по возвращении из Нью-Йорка [41] выйдет замуж за человека, с которым была помолвлена летом 1953 года [42]. Через год она родит ребенка, а потом, в течение шести лет – еще троих. Она «проживала клише 1950-х, не веря в них по-настоящему – просто так получилось». Энн Шобер вышла замуж за Дика Столли, к которому ее «прикрепили» в бытность приглашенным редактором и который потом стал одним из первых редакторов журнала «Пипл». Прошло два года с того лета, и Дженет Вагнер стала женой юриста.

Давление, двойные стандарты, желания и запреты – все это было чересчур. Ранее, в 1953 году, приглашенный редакцией эксперт-графолог проанализировал почерк всех двадцати победительниц конкурса «Мадемуазель» и сообщил Бетси Талбот Блэкуэлл, что одна из девушек находится на грани нервного срыва. Разумеется, сразу же пошли слухи, что это – Сильвия, но на самом деле это была ее лучшая подруга Кэрол («Дорин»), которая недавно потеряла отца, и оттого в редакции решили относиться к ней снисходительно. Но красноречивым оказалось то, что некоторые участницы программы, прослышав об этом, решили, будто это они внушают такие опасения. И ощутимо вздохнули с облегчением, поняв, что это не так. Суть в том, что на ее месте могла быть любая.

Но именно Сильвия Плат, в возрасте тридцати лет, в 1963 году, в своей лондонской квартире, недавно расставшаяся с мужем, поэтом Тедом Хьюзом, однажды ранним утром сунула голову в духовку, предварительно закупорив мокрыми полотенцами дверь в детскую, где спали двое ее малышей. Это стало ее последней, успешной попыткой самоубийства – первая случилась в 1953 году, сразу после июньской эпопеи, а также наверняка случались и промежуточные.

– Сильвия спасала меня все эти годы, – осторожно призналась Нива Нельсон. – Мне не хотелось, чтобы говорили: «Еще одна из них наложила на себя руки» [43].

* * *

Сильвия опубликовала роман «Под стеклянным колпаком» в последний год своей жизни – в том же году Бетти Фридан писала «Загадку женственности». И та и другая книги очутились на острие женского движения, которое подвергло критике основные ценности пятидесятых и то, как они досаждают женщинам. Фридан стала голосом белых американок среднего класса «поколения канатоходцев». Она заявила: несмотря на привилегированное положение, они страдали от «проблемы, у которой нет названия». Однако проблема эта жила в пропитанных валиумом пригородах, полных выпускниц колледжа, убедивших себя в том, что муж и шестеро детей – то, о чем они мечтали всю жизнь. Только чтобы выяснить, что это не так.

Годами раньше Бетси Талбот Блэкуэлл уже заметила, что «стоит им поселиться в пригороде, они становятся одинаковыми. Одинаковые дома, автомобили и холодильники стирают индивидуальность» [44].

Более того, дух соседства укрепил идею того, что нужно соответствовать; в журнале «Форчун» написали, что одна пара, жившая в пригороде, до того стеснялась пустоты своей гостиной, что забрызгивала окна очистителем до тех пор, пока не доставили мебельный гарнитур.

К концу 1950-х средний возраст вступающей в брак женщины снизился до двадцати лет [45]. Одна женщина, предположительно испугавшись своего статуса «двадцать пять и до сих пор не замужем», за полгода сменила тридцать пять мест работы в тщетной надежде найти мужа. Соотношение девочек и мальчиков, поступавших в колледж, с 47 % в 1920-е, эпоху флэпперов, упало до 35 % [46]. К середине пятидесятых 60 % женщин бросили колледж ради замужества, или же полагая, что отсутствие образования сделает их более привлекательными для такового. После брака единственным, чему они учились, стала «наука помогать» (мужу окончить колледж или старшие классы). В 12 лет девочек поощряли «иметь постоянного кавалера», а бюстгальтеры с резиновой прокладкой, увеличивавшей грудь, продавались уже для десятилетних. Двое детей – уже недостаточно; куда сильнее впечатляли четверо, пятеро, а лучше всего – шестеро. Три из десяти красились в блондинок; еще больше «вместо еды ели мел под названием „метрекол“», чтобы похудеть до размера юных моделей. Из универмагов сообщали, что в сравнении с 1939 годом женщины стали худее на три-четыре размера.

Филлис Ли Шуолби, прежний редактор Студенческой редакции «Мадемуазель», спутавшая Джорджа Дэвиса с носильщиком, в 1960 году написала для «Нью-Йорк Таймс» статью, ставшую основанием для знаменитой книги Фридан. Летом 1960 года [47], когда Сильвия Плат начала работу над своим романом, Шуолби писала: «В июне, когда зазвонили последние звонки в колледжах, они выпустили 100 тысяч женщин по всей стране. С течением времени для большинства из них атласные корочки дипломов станут означать, что из башен из слоновой кости они спустились на детские площадки в парках, пришли к кухонным комбайнам, в супермаркеты и новостройки. Путь от Фрейда к холодильнику „Фригидер“, от Софокла к педиатру Бенджамину Споку вышел тернистым. Ректоры женских колледжей страны бьются над обоснованием причин того, зачем женщины, лучше всего приспособленные для замужества и материнства, нуждаются в хорошем академическом образовании: не из-за него ли они страдают от депрессий и заливают в себя валиум, чтобы не очутиться на грани нервного срыва?»

«Причина, по которой домохозяйка с дипломом колледжа часто чувствует себя шизофреником с раздвоением личности, кроется в следующем, – писала Филлис. – Вот учили ее говорить о том, что архитектура – это музыка, застывшая в камне, а теперь она переживает лишь о том, как бы не остыл обед. Когда-то она писала курсовую по „кладбищенской поэзии“, а теперь пишет записки молочнику. Когда-то она изучала точку кипения серной кислоты, а теперь ее доводит до кипения опоздание сантехника».

И Сильвии Плат не удалось избегнуть участи своего поколения. Писательница Дженет Барроуэй, приглашенный редактор сезона 1955 года, нехарактерно для самой себя позавидовала Сильвии Плат, но, встретившись с ней на приеме в британском посольстве, заявила, что та «до невозможности мила» [48]. После «Мадемуазель» Дженет во многом пошла по стопам Сильвии: она тоже получила премию имени Глэскок, а потом стала Фулбрайтовским стипендиатом и отправилась в Англию, в Кембридж. Но только спустя пять