Шрифт:
Закладка:
В 1979 году Нива и остальные еще раз появились в отеле, на сей раз в рамках рекламной кампании нового фильма о Сильвии Плат. Молодая женщина, сидевшая за стойкой регистрации, воскликнула: «Вы были с Сильвией в пятьдесят третьем!» [64], из-за чего они почувствовали себя выжившими на «Титанике». Всем выдали толстые папки с пресс-релизами и романом «Под стеклянным колпаком» в бумажной обложке (хотя у каждой уже была книга). Повсюду были розы: намек на розу со знаменитой фотографии, на которой заплаканная после разноса Бетси Талбот Блэкуэлл Сильвия держит цветок. Бывшие редакторы болтали (двое признались, что до сих пор хранят ужасные клетчатые юбки с той фотографии, где они выстроились в форме звезды). Промокампания фильма о Сильвии Плат оставила гадкое послевкусие, и они редко обсуждали ее. Роман «Под стеклянным колпаком» и без того подпортил воспоминания о совместном лете, а теперь вот это: фильм, где все они показаны скрытыми лесбиянками – по крайней мере, так им показалось [65]. Энн Шобер привыкла к такого рода спекуляциям вокруг Сильвии: они ходили уже тогда, когда они с мужем жили в Англии как раз в начале «всеобщего помешательства на великой Сильвии Плат». Оглядываясь назад, Энн винила [66] в нервном срыве «Мадемуазель» и то, как распределялись позиции приглашенных редакторов. Энн, с дипломом журналиста, с превеликим удовольствием ухватилась бы за возможность стажироваться у выпускающего редактора: вместо этого ее отправили в отдел шопинга – куда ей совсем не хотелось; Сильвии же досталась работа со вниманием к деталям, которую ни ее темперамент творческой личности, ни навыки машинописи попросту не выдержали.
Последняя встреча приглашенных редакторов в «Барбизоне» состоялась в 2003 году: на сей раз в их честь, а не ради конкурса «Мадемуазель» или в память о Сильвии. В отель, теперь зовущийся «Мелроуз», пришли восемь человек. Кое-кто из прежних редакторов тоже был. Джиджи Марион, прежде работавшая в редакционном отделе Студенческой редакции, вспоминала, как она ездила в колледж Смит общаться с Сильвией и узнавать, подойдет ли она. В тот день после чая Сильвия написала матери, мол, уже не уверена, что ее возьмут: другие участницы оказались куда сильнее, чем она представляла. Марион вспоминала их встречу иначе: она видела, что Сильвия подходит, но находится слегка «на грани по поводу того, как ее воспримут. Ее поведение было почти актерской игрой, что мне виделось проблемой. Пробудь я еще один день, увидела бы совсем другого человека». Мэрибет Литтл, в то время работавшая в Студенческой редакции, будучи беременной, помнила лишь то, что Сильвия была «славная и будто бы искрилась», но многие другие производили то же впечатление. Эди Локк была права: они все походили друг на друга. Одно поколение, один тип девушек, много общего.
Но если облик Сильвии застыл в вечности – блонд и ярко-красная помада, – то остальным так не повезло. Когда Лори Глейзер пожаловалась [67], что так и не написала роман, кто-то из остальных попытался ее утешить. «Время еще есть», – сказала она. «Время уходит, милая», – ответила Лори. После встречи [68] одна из экс-редакторов написала остальным: «Вам тоже, как и мне, неприятна мысль, что, не засунь Сильвия Плат голову в духовку, встреча не состоялась бы?» Диана Джонсон заметила [69], что оставшихся девятнадцать называют «выжившими» – намекая, возможно, на слегка подозрительное, даже самонадеянное и неуместное упорство жить.
Это был последний раз, когда они собирались в «Барбизоне». Восемь «выживших» сидели на террасе отеля, на которой Сильвия Плат однажды лежала после того, как прыгнула в бассейн «Барбизона» в вечер, когда ей было особенно тоскливо. Мигая, смотрели они на заходящее солнце, вспоминая о тех временах и о том Нью-Йорке, которых – к лучшему ли, к худшему – давно уже нет.
Глава 9
Конец эпохи
Из отеля для женщин – в апартаменты для миллионеров
«Барбизон» → «Золотой тюльпан „Барбизон“» (1984) → «Мелроуз» (2002) → «Барбизон/63» (2005)
The Barbizon → Golden Tulip Barbizon → The Melrose Hotel → Barbizon/63
Как ни парадоксально, именно расцвет женского движения 1960-х стал предвестником похоронного звона для «Барбизона». Отель, построенный в 1920-х и обещавший женщинам независимость и подпитку творческих способностей и устремлений, станет жертвой этой цели. Движение поставит под вопрос саму потребность в обособлении женщин. Где грань между тем, чтобы способствовать развитию и независимости женщин на закрытой от мужчин территории, и тем, чтобы укрыть их от мира и его гендерной реальности?
В воздухе витали перемены. В сентябре 1959 года «Мадемуазель» связался с поэтом-битником Алленом Гинзбергом, жившим в доме 170 на Ист-Секонд-стрит, Алфабет-Сити Нью-Йорка. В качестве «приветственного жеста следующему десятилетию» редакция обратилась к «молодым творцам», которые в эти годы «озвучивали выразительный протест против укоренившихся порядков» [1]. Они хотели, чтобы Гинзберг и остальные написали что-нибудь для январского номера 1960 года. В результате появился материал «Семь молодых голосов обращаются к шестидесятым», который предварялся комментарием редакции: «Можно по-разному к ним относиться, но одно совершенно точно: если будет появляться больше таких голосов, живых и особенных, можно смотреть в грядущее десятилетие с радостным любопытством».
Январский номер 1960 года наделал много шуму; подруга Джека Керуака Джойс Джонсон сказала, что «Мадвлмуазель» «выдал девушкам от 14 до 25 лет карту революции» [2]. Журнал снова оказался впереди, предвосхищая перемены, едва видневшиеся на горизонте.
В следующем месяце четверо студентов-афроамериканцев колледжа уселись на предназначенные для белых места в закусочной «Вулворт» в Гринсборо, Северная Каролина, и отказались уходить. В ноябре президентом избрали молодого Джона Ф. Кеннеди; он вступил в должность в 1961 году, обратившись к американцам с вызывающим «не спрашивай,
