Всё, что у меня было моего — брат. Максим привнёс беспорядок в мою жизнь. Когда мы встречались он захватывал своим энтузиазмом и верой, что можно выбраться из-под тени нашего деда. Он верил, что мы сами вершители своей судьбы. И когда пришло время — мы сбежали вместе.

Эта лёгкость, с которой у Максима всё получалось, была настолько заразительна, что сама не заметила, как последовала за ним. Также безвольно, как и прежде. Приехав в Москву, поступила в точно такой же экономический университет, но только теперь без жёсткой руки деда, мои оценки и знания оставляли желать лучшего. Первый раз в жизни осталась без надзора. Брат постоянно учился или помогал призракам. Мои надежды, что мы будем видеться чаще не оправдались. Я осталась одна. Как и прежде, только теперь всё стало чётче.

Пока училась было легче чувствовать себя частью окружающего мира. Комната в общежитии, бесконечные компании, выпивка, какие-то клубы, подработки. Всё это носило массовый характер, в котором забивала ту пустоту, что обитала в сердце. Я старалась не видеть, не слышать, не чувствовать ничего.

У меня не было увлечений, не было желаний, не было мечтаний. Всё это вытравили ещё в детстве, а то немного, что осталось — как песок струилось сквозь пальцы — не хватало воли взяться за ум, ухватить эту жизнь и оседлать её. Я не понимала, что со мной не так. И эта пустота не давала возможность полюбить кого-то. Люди словно чувствовали, что я как пиявка буду тащить из них жизнь, ничего не давая в ответ.

Брат видел, что со мной происходит, но он не знал, как помочь — я была сломанной. А это страшно. Сломанные люди и есть те самые призраки, что сейчас населяют Изнанку. Те самые, кто не может перейти, потому что не жили на земле. Не чувствовали, не любили, ни к чему не стремились. Пустышки.

Таким человеком я была. И лишь сейчас понимаю, почему так вышло. Понимаю, чего не хватало, чего была лишена. Элли утверждает, что я счастливица, ведь смогла закрыть себя от призраков. Долгие годы не видела их и жила обычной жизнью, вот только всё это ложь. Возможность видеть призраков — это существенная часть меня. Закрыв эту часть, и себя закрыла. Все эти годы не доставало именно этого мира.

Да, сейчас как никогда сложно. Больно, страшно, невыносимо. Эта реальность жестока и до чёртиков опасна, но она моя. Это мир, которого себя когда-то лишила и только сейчас начала постигать. Сейчас стала жить. Вся та горечь и грусть, которые терзали долгими ненасытными ночами и днями в прошлом, ушли, уступив место более насыщенным и ярким чувствам. Реальным чувствам, не эфемерным, живым, полным красок и переживаний.

Но… одиночество никуда не ушло, а даже стало сильнее. Мой мир жесток, даруя знания о смерти и жизни, он забирает нечто очень важное. Делая особенным, он не даёт возможности быть рядом с простым человеком. Я вижу себя под куполом, как во время афтершока, когда только для медиумов мир изменился, а простые люди ничего не видели и не чувствовали. Это и есть описание моего мира. Как это можно с кем-то разделить?

А может просто оправдываюсь? Может настолько постарела из-за этого мира, что сама заключила себя в этот купол и на самом деле мир не настолько далёк? Может ещё могу полюбить и принять любовь?

Жить также просто, как и Бес? Способна ли измениться, стать по-настоящему открытой этому миру?

***

Восстановление банковских карточек, покупка дешёвого телефона, сим-карты и прочих мелочей, канувших в безвестность вместе с сумкой, заняло немало времени. Так что с Андреем мы смогли встретиться не сразу.

На улице по непривычному тепло и свежо, солнце шпарит совсем по-летнему, температура поднялась до нуля и синоптики опять вещают о температурном рекорде.

В честь такой солнечной и ясной погоде, мы отправились гулять вдоль набережной реки Москвы, планируя дойти до станции метро Октябрьская, там, где-нибудь перекусить, а потом вернуться обратно в Институт.

Андрей совсем не изменился. Он всё время спрашивал как я, что со мной случилось, на что похож этот новый афтершок, что произошло во время стычки с Клаусом. Вопросы фонтаном лились из него, а тревога перемежалась с напряжением. Он действительно переживал за меня. Так что не сразу поняла, что по-настоящему тревожило парня.

— Марго, как ты вышла из афтершока? — спросил он, когда вернулись в Институт.

Мы остановились во дворе, напротив круглой клумбы. Сотрудники частенько гуляли вдоль небольшого парка, кормили белок и птиц, а возле клумбы располагались скамейки, сейчас покрытые тающим льдом, на которых обычно собирались в обеденный перерыв.

— Я уже говорила: просто повезло, благодаря тому, что сделала Элли, меня буквально вышвырнуло из рук Клауса. Что за дотошность?

— Хм, тогда как ты объяснишь вот это?

Он достал смартфон и через несколько мгновений нашёл какой-то раздел в одной социальной сети. Там была нечёткая фотография, сделанная из ресторана Останкинской телебашни. Автор фото оставил сообщение, в котором рассказал, как в то памятное утро, он и несколько его коллег подготавливали ресторан к открытию, когда заметил призрак девушки в окне. Он дал моё описание и сказал, что всё продлилось секунд десять — пятнадцать, после чего призрак сорвался вниз, но внизу естественно ничего не обнаружили. Парень искренне радовался, что удалось сделать это фото, ведь несмотря на то, что оно получилось нечётким, сам факт придавал истории достоверности. В комментариях люди говорили, что шутка удалась и классный фотомонтаж, но некоторые поверили и рассказывали о своих встречах с духами.

— Ты кому-нибудь рассказывал об этом? — нервно сглотнув, спросила его, возвращая телефон.

— Нет. Тебе повезло, что современные «технологии» ещё не дошли до Института. Социальные сети не проверяют, но… Ты хочешь сказать, это была ты? Я…

— Не буду лукавить и лгать. Да, это была я, — оборвала его, посмотрев по сторонам. — Я тебя прошу — молчи об этом. Никому не слово.

— Но как это вышло? — его изумление отлично читалось на его лице и я от неожиданности рассмеялась.

— Прости, видел бы ты своё лицо! — зажав рот рукой, вновь рассмеялась, но уже значительно тише. — Это моя новая способность. Я умею… скользить по Изнанке, одновременно перемещаясь и в реальности. Что-то вроде телепортации. Мне Харон объяснил, как это работает и предупредил, что пользоваться этой способностью должна осторожно.

— О. Даже не знаю, что сказать.

Андрей нахмурился, убрал телефон в карман и задумчиво посмотрел в Институт.

— Знаешь, способность видеть призраков и предугадывать будущее звучит впечатляюще, но как-то более реально, чем… А! — вскрикнул он, когда я ущипнула его за плечо, переместившись к нему за спину.

— Да-да? Ты что-то говорил? — невинно спросила его, вновь переместившись обратно.

— Чёрт! — его ошеломление было до чёртиков приятным.

— Ладно. Пошутили и хватит. Зря я конечно сделала это.

Вздохнув, мельком глянула в сторону Института. Вроде никого нет, вроде никто не заметил, что я сделала. Это было глупо.