не было большего счастья на свете. Анабель снова попыталась улизнуть, но отец крепко схватил её за руку, не давая уйти.

– Вы убили торговца… – сказал кто-то из толпы.

– Не торговца – убийцу, которого подослали к леди Маргарет, – Морис посмотрел в ту сторону, откуда раздался голос, но там все внимательно разглядывали травку и молчали. – Судья всё знает. Так что вам не надо вмешиваться в это дело. Что касается земель леди Маргарет…

– Вы оболгали мою дочь и моего сына!.. – выкрикнул вдруг Даниэль Дофо. – Но это всё лишь слова, знаете ли! Ваше слово против её слова! Я настаиваю на женитьбе или компенсации! И в случае отказа от брака, буду требовать максимальный штраф или казнь!

Только что я решила, что всё уладится миром, как люди опять заволновались, поднимая ножи и палки.

– Сэр Мюфла сказал правду, – вмешалась я, стараясь говорить как можно мягче и убедительнее, – в ту ночь, о которой говорит Анабель, он был в моём замке…

– Вам нет веры, леди! Вы – заинтересованное лицо! – затопал ногами господин Даниэль.

– Она сама мне призналась, что согрешила с ним! – завопил Эдвард так, что все вздрогнули. – Гутун сказала, что согрешила с этим!.. Якобы со своим опекуном! А он такой же опекун, как я – королевская лошадь! Поэтому я и расторг помолвку!

– Ты что такое говоришь… – начала я и почувствовала, что предательски краснею.

– Вы видите? Видите?! – Эдвард почти визжал, тыча в мою сторону кинжалом. – Это она лжёт! Они лгут!

– Тихо! – голос сэра Мориса заставил всех примолкнуть. – Слушайте все, – сейчас он говорил не слишком громко, но так, что возражать ему совсем не хотелось, особенно, когда сабля нет-нет да пускала солнечных зайчиков на лица горожан, – утверждаю, что никогда не прикасался к этой женщине, – он указал саблей на Анабель, и та едва не упала в обморок, глядя на направленное острие клинка, – что убитый мною человек пытался убить леди Маргарет, и что всякого, кто покусится на жизнь, доброе имя или имущество леди Маргарет Сегюр, я казню без промедления. Потому что всякий, кто сделает ей зло – сделает зло королю.

Даже я посмотрела на него с удивлением, что уж говорить о простых людях. Сделает зло королю – такие слова прозвучали здесь, как колдовское заклинание… Это было даже пострашнее молний с небес. Как можно умышлять против короля?!.

Даниэль Дофо первым пришёл в себя.

– Как громко сказано! – заявил он, но уже не так уверенно. – Только по какому это праву вы взялись говорить от имени короля, сэр? Может, его величество назначил вас новым судьёй Сегюра? Что-то я не слышал о таком назначении.

– Нет, я не судья, – ответил Морис, отпустил меня и зачем-то сунул руку себе за пазуху.

Я увидела, что он достаёт из-под рубашки шнурок, на котором висел кожаный мешочек, а из мешочка – золотое кольцо с рубиновым кабошоном.

– Вот это, – сказал рыцарь, поднимая кольцо повыше, чтобы все видели, – кольцо моего отца. А я – старший сын короля. И правом, данным мне отцом, я беру под королевское покровительство леди Маргарет Сегюр и её потомков с этого дня и навсегда.

Если бы сейчас с неба попадали камни, мы удивились бы меньше. Боюсь, в тот момент мы все – жители Сегюра – были похожи на бестолковых овечек, способных лишь таращить глаза.

– Хотите повторить свои обвинения ещё раз? – спросил Морис у Анабель.

Та отрицательно замотала головой, а господин Даниэль угрюмо промолчал.

– Ты обвинял меня во лжи и оскорбил леди Маргарет, – теперь Морис обернулся к моему бывшему жениху, и Эдвард сразу попятился. – Если готов подтвердить обвинение, я вызываю тебя на поединок. До смерти.

Рыцарь выжидающе молчал, а Эдвард потупился и точно так же, как Анабель, замотал головой.

– Если отказываешься от обвинений, – продолжал Морис, подходя к нему и на ходу надевая кольцо себе на палец, – значит, признаёшь, что солгал, и должен попросить у леди прощения.

От Эдварда шарахнулись, как от зачумлённого. Судя по всему, он и сам рад был бы сбежать куда подальше, но сэр Морис уже стоял рядом, и было понятно, что сбежать не удастся. Кинжал поник в руке моего бывшего жениха, а сам он стал белым, как мел.

– Проси прощения, – подсказал сэр Морис.

– Прошу… прошу прощения, – выдавил Эдвард, по-прежнему глядя в землю, – простите, леди Гутун…

– Говорю ещё раз для всех, – ровно произнёс Морис, отправляя саблю в ножны, – что обращаться к леди следует только по имени – Маргарет. Леди Маргарет. Это ясно?

Все дружно промолчали, в том числе и Эдвард.

Рыцарь ударил его в скулу быстрым, почти неуловимым движением – я успела лишь заметить, как дёрнулась голова моего бывшего жениха, а сам он упал на колени, уронив оружие, и заблажил, захлёбываясь слезами:

– Простите, леди Маргарет!.. Покорнейше прошу простить!.. Простите!..

Впрочем, было непонятно, кого он просит о прощении – обращался, вроде бы, ко мне, но почему-то кинулся обнимать колени Морису. Тот отступил с проклятьем и, по-моему, едва сдержался, чтобы не отряхнуть штаны.

– Судья… – сказал кто-то растерянно.

Мы все оглянулись и увидели судью, который направлял коня вскачь в нашу сторону.

– Что здесь происходит? – спросил господин Диплок, поравнявшись с нами и спрыгивая на землю.

– А вот и судья, – сказал Морис и снова взял меня за руку. – Я был у вас сегодня утром, но дома не застал.

– У меня была выездная сессия, – ответил судья. – А почему вы собрались? Дофо? Рубертун? Почему с оружием?

– Уже уходим, – сказал господин Румьер. – Клод, Ленард… За мной.

– Это ложь, – сказал вдруг Эдмунд, о котором, признаться, я совсем позабыла. – Наследному принцу всего пятнадцать!

Горожане опять зашумели, но Морис наблюдал за ними с мрачной усмешкой, ничуть не смутившись.

– А я и не говорил, что наследный принц, – произнёс он громко. – Всего лишь старший сын короля. Ваш судья это подтвердит. Он ведь уже получил ответ из столицы, что я – это я. Так, господин Диплок?

Судья на секунду замешкался, а потом кивнул.

– Да, – признал он, – сэр Мюфла – старший сын