Шрифт:
Закладка:
Я пожимаю плечами. Я даже не осознавала этого. Но, должно быть, я смотрела на его квартиру. Трудно избавиться от старых привычек.
– Putain, ты пугаешь меня, Мими. Ведешь себя так… странно. – Делает паузу. – Даже более странно, чем обычно. – Затем она хмурится, как будто что-то обдумывает. – С той самой ночи. Когда я поздно вернулась, а ты еще не спала. Что случилось?
– Rien. – отвечаю я. – Ничего. – Почему она просто не оставит меня в покое?
– Я тебе не верю, – говорит она. – Что произошло здесь до моего возвращения той ночью? Что происходит?
Я закрываю глаза, сжимаю кулаки. Мне не справиться со всеми этими вопросами. С этим дознанием. Я чувствую, что вот-вот взорвусь. Изо всех сил стараясь держать себя в руках, произношу:
– Мне просто… мне нужно побыть одной прямо сейчас, Камилла. Мне нужно собственное пространство.
Она не понимает намека.
– Эй, это как-то связано с тем парнем, о которым ты так загадочно рассказывала? Разве не сработало? Если бы ты поделилась, может, я бы помогла…
Я больше не могу этого выносить. Белый шум гудит в моей голове. Я встаю. Ненавижу то, как она смотрит на меня: озабоченно и встревоженно. Почему до нее просто не доходит? Внезапно я понимаю, что не хочу видеть ее лица.
Как будто было бы намного лучше, если бы ее вообще здесь не было.
– Просто заткнись! Foutre le camp. Отвали. Просто… просто оставь меня одну.
Она отходит от меня.
– И меня тошнит от твоей назойливости, – говорю я. – Меня тошнит от твоего бардака вокруг, куда ни глянь. Меня тошнит от того, что ты таскаешь своих, своих… мужиков сюда. Может я и чокнутая – да, я знаю, что все твои друзья так считают, – но ты… ты отвратительная маленькая шлюха.
И я думаю, теперь у меня получилось. Она отходит от меня с удивленным взглядом. Затем исчезает из комнаты. Мне не лучше, но, по крайней мере я могу снова дышать.
Из ее спальни доносятся звуки: выдвигаются ящики, хлопают дверцы шкафов. Через несколько минут она появляется с парой холщовых сумок в каждой руке, из которых высыпаются разные вещи.
– Знаешь, что? – говорит она. – Может, я и отвратительная маленькая шлюшка, но ты спятившая сучка. Мне все надоело, Мими, это безумие. А у Доминик своя квартира. Больше никакой мельтешни. Я ухожу.
Я знаю только одного человека с таким именем. В этом нет никакого смысла.
– Доминик…
– Да. Бывшая твоего брата. Все это время он думал, что она флиртует с Беном. – Легкая улыбка. – Это была хорошая обманка, да? В любом случае. Это совсем другое дело. Это настоящая сделка. Я люблю ее. Больше никакой Камиллы – как ты меня назвала? – отвратительная маленькая шлюшка. – Она повыше закидывает сумку на плечо. – Уф. Ну что ж. Увидимся, Мими. Удачи в твоих гребаных делах.
Через несколько минут она ушла. Я снова поворачиваюсь к окну.
Смотрю, как она шагает через двор, с сумкой на плече.
На мгновение я действительно чувствую себя лучше, спокойнее, свободнее. Я полагала, что буду соображать лучше, когда она уйдет. Потому что сейчас тихо; но буря в моей голове не затихает. И я не знаю, что меня пугает сильнее – она сама или то, что она заглушает.
Я отрываю взгляд от дворика. Еще раз смотрю на его квартиру. Неделю назад я вошла туда с помощью ключа, украденного из домика консьержки. Я ходила в тот домик еще маленькой девочкой, прокрадывалась туда, когда точно знала, что старуха убирается на одном из верхних этажей. Раньше это меня завораживало: он походил на сказочный домик в лесу. У нее на стенах висели эти таинственные фотографии, доказательство, что до того, как она приехала сюда, у нее действительно была другая жизнь, как бы не тяжело было в это поверить. На многих из них красивая молодая женщина: как принцесса из сказки.
Теперь, повзрослев, я, конечно, знаю, что в хижине нет ничего волшебного. Это просто крошечное, одинокое жилище бедной старой женщины; и это угнетает. Но я все равно хорошо помнила, где она хранила главный набор ключей. Разумеется, ей не разрешено пользоваться ими. Они на случай чрезвычайных ситуаций, скажем, если в одной из квартир произойдет потоп, пока мы будем в каком-нибудь отпуске. И у нее нет набора ключей от квартиры моих родителей: это запрещено.
Был ранний вечер, сумерки. Я ждала, следила за ним. Он – в одной рубашке, и было прохладно, так что я не рассчитывала, что он уйдет далеко. Может, пройдет всего несколько улиц, чтобы купить сигарет в tabac[90], и это даст мне достаточно времени, чтобы совершить задуманное.
Я сбежала вниз по единственной лестнице и вошла в квартиру на третьем этаже.
Под одеждой на мне было новое нижнее белье, то, что я купила с Камиллой. Я ощущала его гладкость. Чувствовала себя более храброй. Более смелой.
Я планировала ждать его возвращения. Хотела сделать ему сюрприз. Я была бы единственной хозяйкой положения.
Я столько раз наблюдала за ним из своей спальни. Но стоять в его квартире было совсем иначе, там я ощущала его присутствие. Чувствовала его запах под странным, затхлым, старушечьим душком этой квартиры. Я немного побродила вокруг, просто вдыхая его аромат. Все это время его кот преследовал меня, наблюдая. Как будто знал, что я замышляю что-то нехорошее.
Я открыла холодильник и порылась в шкафах. Посмотрела его записи, коллекцию книг. Вошла в спальню и легла на его кровать, которая все еще хранила следы его тела, и я ловила этот аромат на подушках. Я изучила туалетные принадлежности в его ванной, пооткрывала крышки. Брызнула его туалетной водой с ароматом лимона на рубашку и волосы. Открыла шкаф и зарылась лицом в его рубашки, но лучшие лежали в корзине для белья – те, которые он носил, те, которые пахли его кожей и потом. Лучше этого были только короткие волоски, которые я обнаружила вокруг раковины, где он брился и не успел все смыть. Я собрала пальцем несколько штук. И проглотила их.
Если бы я наблюдала за собой, то наверняка сказала бы, что выгляжу как человек, охваченный amour fou: одержимой, безумной любовью. Но amour fou, как правило, безответна. А я знала, что он чувствовал то же самое: это самое важное. Я просто хотела стать частью этого, этого мира, его мира. В моей голове крутились тысячи разговоров с ним. Я рассказала ему о своих братьях. Какой Ник, на самом деле,
