— Люди и Скрытые, — догадался я.

— Нет, — отмахнулся он. Поднял кружку и подул на кофе. — Я говорю про первичный бульон и Первобытных. По легенде Адам и Ева «представили» миру половину своих «детей», а другую половину «скрыли». Поэтому мы зовем их Скрытыми.

От его слов пробегали мурашки по коже. Не как от страшилки или от настоящей истории о встрече с убийцей или маньяком. Скорее как от наблюдения за чем-то большим, несравнимо огромным, при взгляде на которое чувствуешь себя песчинкой в пустыне. Когда эта женщина оставила меня одного в детском лагере, я вернулся домой на своих двоих. Тогда я шел по пустой улице СНТ — ни уличных фонарей, ни света из окон. Лишь чернота. Помню: в тот день на небе не было облаков, и надо мной раскинулся усыпанный звездами небосвод. Мириады белых точек. Мириады звезд, что сияли далеко-далеко. В тот день я ощутил себя крохотной соринкой на одной из таких точек — сколь сильно приблизь, не увидишь. Масштабы космоса поражали воображение, а сейчас мне сказали, что за границей бесконечной темноты есть что-то еще. Нечто, для которого наш космос — всего лишь точка.

Я приобнял себя одной рукой.

— Вы не ответили, как получить силу, — поспешил вернуть разговор в прежнее русло.

Мечтатель сербнул кофе и сказал:

— Я не закончил. Когда появились люди, Первобытные стали нападать на них. Все ради опоры. Ведь мир забывал их. Начались Темнейшие времена. Человечество почти истребили. Самый сильный человек не более чем муха перед воплощением чистейшей силы, — сделал он глоток. — Но людей «спасли». Когда у Скрытых появилось подобие разума, они решили растить нас как скот. Мы поклонялись богам, и шагу ступить не могли без приказа свыше. Боялись темноты, ведь в ней прятались чудовища. Наши тайные владыки. Скрытых погубила наивность. Они сковали себя правилами. Глупыми законами вроде: не переступать текущую воду и не двигаться, пока на тебя смотрят. И люди ими воспользовались. Так и зародился мистицизм. А мы сбросили с себя оковы.

— Это не ответ на вопрос, — повторил я настойчивее. Мечтатель тянул время и всячески уводил разговор от главной темы. У меня потихоньку сдавали нервы.

— Подумай. В истории были все ответы.

Ладно. Сыграю по его правилам. Откинулся на спинке стула и задумался.

Мечтатель рассказал историю появления мистицизма, и я вычленил два возможных ответа на свой вопрос: или склонить колени перед могущественным Скрытым, или использовать их правила, как я поступил с марой. Чутье подсказывало второй. Вот только мара перевернула доску, заперла меня в моей же ловушке. Не ровен час, когда я загоню Скрытого в угол, а он отрежет мои конечности и оставит истекать кровью. К размышлению подключилось воображение. Оно нарисовало перед глазами мерзкую картину: я без рук и ног посреди спальни, а мара заливисто хохочет, запуская длинные костлявые пальцы в мои глазницы. Я вздрогнул. Второй вариант опасен. Но кроме него…

— Вы тоже хотите, чтобы меня поработили, — высказался я. Ничто так не проясняет намерения собеседника, как голословное обвинение.

— Один из выходов, — пожал Мечтатель плечами и сделал глоток. — Я бы даже сказал — наилучший для тебя.

— Нет! — воскликнул я, и другие посетители кафе обернулись на меня. Кулаки сжались сами собой. Я сдавленно прошептал: — Нет ничего дороже свободы.

Мечтатель улыбнулся.

— Свобода — лишь обман. Ты был в пятиэтажке и видел все своими глазами. Уверен, жильцы считали, что свободны. В нашем мире есть силы, для который мы — насекомые. Не более, чем корм или забавные зверушки. Домашние животные не понимают своего плачевного положения. Так не понимаем и мы. С Темнейших времен ничего не изменилось. Разбились только наши иллюзии. Мы по-прежнему рабы. Если не Скрытых, то чего-то высшего. Поэтому свобода — обман. Поэтому все бессмысленно. Думаю, ты не знаешь, как новички выживают на обратной стороне.

Меня пробрал холодок. Яркая одежда Мечтателя запестрела ярче от его слов. Вид старика вывернулся наизнанку и преобразился в злобную шутку. Насмешку над окружающими. Насмешку над миром. Насмешку над собой.

Если бы меня попросили емко описать человека перед собой, я бы назвал его «цветным господином с бесцветной душой». Да. Иначе не скажешь.

Я замотал головой.

— Есть три способа, — показал он три пальца. — Первый и самый долгий — хитрость. Заключай выгодные сделки, обманывай, угрожай, зарабатывай себе имя среди Скрытых. Из Совета таким путем пошли только я и Воровка лиц.

Шарф сбоку от него слегка задрожал, и Мечтатель, заметив это, откашлялся.

— Ну в моем случае были оговорки, но неважно. И совет на будущее не обсуждай с Воровкой лиц ее прошлое. Насколько я знаю, она поведала о нем только мне. Второй способ — родиться или примкнуть к семье мистиков. Тоже с оговорками, но под описание попадает Александр Кузнецов. Его семья работает с Былинами. А третий — продать себя Скрытому.

— Как поступил Воронов, — припомнил я слова Воровки лиц о рабе Зверя.

— Не совсем, — сказал Мечтатель. — Вороновы — яркий пример, что и сильнейшие из мистиков могут пасть. Когда-то Зверь победил Тирана из Лягушево. А все потомки стали его наградой. Дети Вороновых обречены с рождения. У них нет прав. На обратной стороне они — живые вещи. Но, как видишь, представитель Вороновых не страдает от болезней. Его жизнь не назвать счастливой, но он не борется за выживание, как некоторые.

На последнем предложении Мечтатель бросил на меня взгляд.

— Подумай над моими словами. Иногда вечное рабство лучше мучительной гибели.

Я невольно хмыкнул.

Вечное рабство мне не грозит. Неужели эта женщина продумала все наперед? Она знала о сроке жизни в один год и поэтому предложила продать себя Скрытому? Вопросы переполняли мозг. Казалось, еще чуть-чуть и он треснет, как сосуд, который доверху наполнили водой.

— И раз речь зашла о Звере, — продолжил Мечтатель. — Не расслабляйся. Он не отступит от своей затеи. Духи крайне неповоротливы. Если они что-то решили, обязательно воплотят это в жизнь. Поэтому ищи союзников. Теперь у членов Совета развязаны руки, и мы можем помочь тебе. Не бесплатно.

Я кивнул и вытащил из рюкзака деньги за чай.

Оставил их на столе и ушел. За весь разговор не сделал ни одного глотка. Мечтатель и слова не…

— Держи,