Посторонним же - и Шарлю Готье, и его людям, и тем, кто приезжал вместе с ними, - здесь доверяли весьма условно. Улыбались, обнимались и, по местному обычаю, крепко целовали "дорогих гостей" в обе щеки, но глаз не спускали ни днем, ни ночью. Даже кухонные мальчишки таскали за голенищем сапога длинный тонкий нож, а интересовали их вовсе не только бадьи с водой и тарелки. Брали их не с улицы, а из семейств, входивших в большую семью Павезе, которая, в свою очередь, входила в клан Кампори, а тот - в Семь Кланов.

Такова была вся северная Оганда: жаркое гостеприимство, ослепительные улыбки, щедрые пиршества во дворах в тени олив, - и припрятанные в рукавах ножи, стилеты, кинжалы. Семьи, соперничающие, а порой и откровенно враждующие между собой, тайны, планы, интриги, секреты кланов, секреты в каждом доме из белого камня, окруженного густыми высокими деревьями.

Герцога Гоэллона, кажется, это совершенно не смущало. Он приветливо поздоровался со спустившимся синьором Павезе, немедленно был обозван "приемным отцом прекрасной синьорины, о котором мы слышали столько, что начали уважать уже заранее, а теперь просим нижайше почтить наш дом присутствием", на что только слегка улыбнулся, продолжая обмениваться любезностями в здешней манере, - то есть, расспрашивая о делах, прибылях, урожаях, числе мастерских, членах семьи и их здоровье. Приветствие гостя затянулось почти на час, и это еще означало, что у Лудовико уйма срочных дел, а традиции дома он продолжит укреплять вечером.

От этой непрерывной болтовни, сопровождавшейся бурной жестикуляцией, непривычный человек мог бы сойти с ума, но герцог Гоэллон был терпелив. Он, как и положено дорогому гостю, обошел дом и мастерские, попробовал пять сортов вина и шесть - масла, которым Павезе тоже торговал, кивал, задавал вопросы, выслушивал ответы и, надо понимать, вполне удовлетворил первые ожидания хозяина дома.

- Я извиняюсь, я раскаиваюсь и прошу меня простить, но сейчас у меня нет ни малейшей возможности пообедать с вами вместе. Простите ли вы меня, если мы расстанемся до ужина? - Лудовико махал руками, скорбно улыбался и кланялся, едва только слезу не проронил.

- Разумеется, прощу, синьор Павезе. Признаюсь, мне и самому хотелось бы несколько отдохнуть перед тем, как продолжить знакомство с вами. Я выехал на рассвете...

- Ах, ох, какой стыд, я совсем забыл об этом! - хлопнул в ладоши Павезе. Эмиль усмехнулся - ну да, как же, забыл он. Все это входило в ритуал, который здесь очень чтили: пока гость сам не попросит об отдыхе, его нужно развлекать всеми силами, забыв о любых делах... - Мария! Мария! Проводи гостя и будь с ним любезна!

На выложенной белым мрамором садовой дорожке немедленно показалась высокая суровая женщина в алой блузе и широкой черной юбке. Незамужняя племянница Павезе была слегка горбата и прискорбно некрасива, так что вместо жениха ей достались ключи домоправительницы. По мнению Эмиля, Мария была всецело довольна своим положением: детей она не любила, на мужчин угрюмо ворчала, зато готова была подниматься среди ночи, чтобы решить любой мелкий вопрос по домашним делам, и громко, шумно обижалась, если что-то проходило мимо нее.

- Чего пожелаете? - спросила она. - Обед готовится.

- Молока, если это вас не затруднит.

- Молока-а? - изумилась домоправительница; в доме Павезе все старше пяти лет пили вино, сначала разбавленное, а потом и обычное. - Ну, как скажете. Может, вам еще и черешни?

- Великолепная идея, синьора Мария.

- Синьорина, - буркнула, разворачиваясь, женщина. - Идите с синьором Эмилио, вам все подадут наверх. Комнаты уже готовы.

- Какая прелестно немногословная дама, - подмигнул Эмилю герцог. - Пойдемте...

- Да, к здешним обычаям надо привыкнуть, а еще лучше тут родиться, - ответил Далорн.

- Знаю я одного такого, который только и мечтает здесь родиться, - улыбнулся герцог. - Издали Оганда кажется такой милой страной...

Сейчас Эмиль смотрел, как герцог Гоэллон опустошает здоровенную расписную миску с отборной иссиня-черной черешней, и мучил свою пружину, которую свернул для него один из подмастерьев красильщика. Кувшин с соблазнительно холодным, с ледника, молоком стоял на столе, уже наполовину пустой.

Герцог просит о помощи? Но какого рода помощь ему нужна? Спрашивать отчего-то не хотелось: Эмиль не сомневался, что не сможет отказаться - а сейчас он совершенно, решительно не желал никаких новых авантюр, даже самых заманчивых и даже в обществе Гоэллона. Он покончил с любыми планами и предприятиями, он хотел лишь одного - вернуться в герцогство Алларэ, в родную Лорну. Вместе с Керо. Осесть там, жить с молодой женой, охотиться по утрам, читать вечерами, выходить в море лишь для собственного удовольствия, учить толпу племянников, троюродных братьев и прочих дальних родственников Реми фехтовать, а потом - растить уже собственных детей.

- Герцог, я должен вам сообщить. Я сделал предложение вашей воспитаннице, и она его приняла.

- Эк-кххм... - кажется, Гоэллон подавился очередной ягодой; он отложил миску в сторону и откашлялся, прижимая руку к груди. - Простите?..

- Я собираюсь жениться на Керо, - без церемоний объяснил Эмиль.

- Так-так-так... Это подвиг, достойный большей награды, чем прежние два. Что ж, мои поздравления! Не буду вас ни о чем просить, вы уже сделали для меня куда больше, чем это в силах человеческих.

- А о чем собирались?

- Забудьте. Женитесь и возвращайтесь домой через Кертору и Агайрэ. Готье вас проводит.

- Нет, все-таки - о чем?

- Далорн, простите за интимный вопрос - вы по любви женитесь?

- Само собой! - возмутился Эмиль.

- Тогда ваше желание удрать от молодой красивой невесты не только неприлично, но и необъяснимо.

- Куда это он собирается удирать? - прозвучал от двери подозрительно спокойный голос.

- Керо, вы уж определитесь, входите или уходите, а прятаться за занавесью - не самое изящное решение, - повернул голову Гоэллон. Эмиль улыбнулся: в тоне герцога насмешка тесно сплеталась с искренней заботой.

Северянка прошла в комнату и села в кресло, подобрав пышную юбку. Лицо застыло фарфоровой маской, слишком бесстрастной, чтобы кого-то обмануть. Алларец прекрасно знал, что подобное выражение предвещает бурю, и чем спокойнее держится