одним из немногих духов, с которыми они могут общаться. Я рассказываю ему о том, как моя бабушка учила меня, девочку и женщину, распознавать магию во всем — следы духов — и использовать ее в сочетании с силой внутри меня, чтобы совершать маленькие благословения и магические подвиги.

Я спрашиваю его о том, как работает магия лыкинов, каково это — быть волком, как они определяют свою иерархию и что означают метки на боках палаток — разные стаи, как я уже начала догадываться.

В ответ он спрашивает меня о самых обыденных вещах. Что я ела изо дня в день. Как я провожу время. Сколько времени прошло с тех пор, как моя бабушка перешла через Завесу в Великое Запределье.

День проходит незаметно.

— Наверное, нам пора ложиться спать. — Эвандер смотрит на звезды, пробивающиеся сквозь полог. Луна почти полная и дает много света, даже сквозь спутанные ветви.

— Эвандер… — Я тоже смотрю на луну и думаю о том, что она значит для нас не только свет.

— Да?

— Когда я освобожу Аврору… — не «если», а «когда» — что будет с лыкинами? — Я знаю, Конри утверждал, что для них это будет конец. Но я не верю, что он будет полностью откровенен.

— Это невозможно знать, — мягко говорит он. — Возможно, мы вернемся к тому, какими были до того, как Бевульф Объединитель лишил ее чувств, и больше не сможем превращаться по своему желанию, а только при полной луне. Возможно, она так долго была едина с нашим родом, что ее магия проникла в нашу кровь так же, как магия старого духа-волка, и мы останемся такими, какие есть. Возможно, даже после всего, что мы ей сделали, она сжалится над нами и даст нам это благо, какими бы недостойными мы ни были.

Я продолжаю смотреть на небо. Внутри меня все клокочет. На меня навалилась тяжесть всего, что он мне рассказал. О его народе, его пути и истории. Истории, в которую, так или иначе, я навсегда вплетусь. Сомневаюсь, что меня будут называть не иначе как злодеем.

— Фаэлин. — Эвандер кладет руку мне на плечо, возвращая меня в настоящее. Мой взгляд притягивается к нему. Он залит лунным светом. Силуэт, очерченный серебром и тенью. Ему идет и свет, и тьма. — Лыкины выживут. Несмотря ни на что. Мы крепкий народ. Рожденные от луны и волка. И то и другое всегда будет частью нас, так или иначе. Так что делайте то, что правильно. Нынешние обстоятельства Авроры — пятно на нашем наследии. Именно поэтому я пытался освободить ее и продолжаю это делать. Эта глава — позор в наших исторических записях. Если ты можешь освободить ее… значит, это нужно сделать.

Я киваю. Если бы не Конри, а ты был Волчьим Королем, хочу сказать я. Но не могу заставить себя. Эвандеру уже достаточно пришлось пережить. Тяготы правления не должны стать еще одним грузом на его плечах.

— Я не передумаю, — клянусь я ему и луне над головой.

— Хорошо. — Эвандер отходит в сторону и начинает устанавливать палатку.

— Ночь чудесная, не думаю, что в этом есть необходимость, — говорю я. Несмотря на лето, воздух здесь не слишком жаркий и не холодный. Дует приятный ветерок, но не слишком сильный.

— Ты уверена?

— Только постельное белье, — настаиваю я.

Он разворачивает две подстилки на небольшом расстоянии друг от друга. Я складываю руки, пока он заканчивает, и бросаю на него тупой взгляд, когда он поворачивается в мою сторону. Он нахмуривает брови. Я не могу сдержать ухмылку.

— Что? — спрашивает Эвандер.

— Ты действительно так их ставишь? После прошлой ночи?

— Я.… не хотел подразумевать. — Лунный свет почти скрывает то, что я осмеливаюсь считать румянцем. — Я не был уверен, была ли прошлая ночь моментом или…

Я опускаюсь на колени на землю рядом с ним, опираясь на лодыжки, чтобы смотреть ему в глаза.

— Ты хочешь, чтобы это был только момент?

— Старые боги, нет, — вздыхает он, как в отчаянной молитве.

Он хочет меня. До сих пор. Даже сейчас. Я чувствую это так же сильно, как и вижу в его глазах. По тому, как дрожат его руки, когда он воздерживается от прикосновений. Оно проникает в меня, как прилив сахара. Оно захватывает мою голову, как слишком много медовухи. Я не успеваю опомниться, как мои руки оказываются на его щеках, мой рот — на его. Его руки — на моей спине. Я маневрирую на его коленях, сидя на нем.

— Возьми меня снова, — шепчу я ему в губы, проводя пальцами по его шелковистым локонам. — Не из-за очарования Конри. И не из-за неудовлетворенных желаний. Возьми меня, потому что ты хочешь меня, а я хочу тебя. Потому что ты чувствуешь это притяжение так же сильно, как и я.

Пока я говорю, его руки скользят по моей спине. Они скользят по моим лопаткам. Одна из них скользит вверх и захватывает мои волосы на затылке, оттягивая голову назад и сжимая кулак.

Эвандер трепетно дышит на мягкую кожу моей шеи.

— Я мог бы иметь тебя тысячу раз и хотеть еще тысячу раз.

— Я с радостью принимаю этот вызов, — вздыхаю я.

С рычанием он впивается зубами в мою кожу. Его бедра прижимаются к моим. Я впиваюсь ногтями в его плечи, когда он хватает меня за рубашку.

В тот момент, когда наша плоть снова встречается, мир становится правильным. Секунды боли, когда он заполняет меня, а затем блаженства, когда мое тело принимает его, достаточно, чтобы мой разум помутился. Мои руки на его плечах. Его тело на моем.

Сегодня ночью мы не молчим. Звуки наших движущихся тел, наши стоны и неровное дыхание наполняют лес бесстыдной несдержанностью. Сегодня вечером мы можем быть честны и открыты, не притворяясь, что не принадлежим друг другу.

Глава 27

Когда мы проснулись, Эвандер крепко обнимал меня за талию. Моя спина прижата к его груди. Его горячее дыхание на моей шее.

Но в отличие от прошлого раза, когда мы резко проснулись благодаря Конри, этим утром нас встретил нежный рассвет, разливающийся по земле, окутанный туманной дымкой. Прохладная роса осела на землю, словно рассыпанные бриллианты. Она покрывает мое плечо, обнажившееся там, где ночью с меня соскользнула подстилка, которую мы развернули и использовали в качестве одеяла.

Я медленно моргаю, не зная, проснуться мне или продолжать спать. Пошевелив пальцами ног, напрягая и расслабляя бедра, я наслаждаюсь глубокой болью в себе. От этого движения он начинает