взгляд, и я едва сдерживаю желание прижать его к себе здесь и сейчас. Это особенно трудно, когда он наклоняет голову и ослепительно улыбается мне. — Ты действительно невероятная.

Я ложусь рядом с ним на траву, наблюдая за тем, как похожие на овечек облака танцуют по голубому полю.

— «Невероятная» не была бы поймана с самого начала. Она бы никогда не поддалась его обаянию.

Он делает глубокий вдох и медленно выпускает воздух, восстанавливая дыхание.

— Ты права. Но лучшие мужчины и женщины поддались его обаянию. А что касается того, что тебя поймали, то ты хорошо использовала это в своих интересах.

Я тихонько вздохнула и приложила тыльную сторону предплечья ко лбу.

— Мне пришлось отказаться от преимущества, чтобы сделать это.

— Значит, он знает о Брундил. И что из этого? — Эвандер смотрит на меня. — Он не может призвать ее без тебя. И я знаю, что ты никогда не злоупотребишь ее силой от его имени.

— Ты так веришь в меня. — Я встречаю его взгляд.

— В тебя легко верить. — Эвандер сдвигается в траве и смотрит на небо, но лишь на мгновение, прежде чем закрыть глаза и сделать еще один глубокий вдох.

Я никогда не видела его таким расслабленным. Таким… свободным. Я не единственная, кто сбросил вес, сбежав от Конри. Для меня это огромное облегчение, а ведь я пробыла в ловушке с Волчьим Королем совсем недолго. Могу только представить, что чувствует Эвандер, когда ему удается вырваться на свободу.

— Эвандер, — деликатно начинаю я, — какой была твоя жизнь до Конри?

Он открывает глаза и смотрит на небо. Интересно, видит ли он свою стаю, людей, которых он любил, танцующими среди облаков? Во время последовавшего за этим молчания я начинаю сомневаться, что он вообще мне расскажет. Мы были так осторожны в общении, когда дело касалось чего-то слишком личного. Даже если мы пересекли многие границы, это совсем другой вид близости, чем тот, о котором я прошу сейчас.

— Мирно, — наконец говорит он. Никогда еще я так сильно не цеплялась за то, что кто-то скажет дальше. — Мы жили у леса на краю территории лыкинов. Я никогда не понимал, что… что за обстоятельства у меня были. — Он слегка нахмурился. — Я рос без политики стаи и Волчьего Короля. Я жил жизнью, о которой большинство волчат только мечтают. До того дня, когда он пришел за нами.

Боль в голосе Эвандера притягивает меня к нему. Я слегка отодвигаюсь и тянусь сквозь траву, чтобы найти его пальцы. Но даже когда я касаюсь его, он продолжает смотреть на старых призраков, которые взирают на нас сквозь завесу между этим местом и Великим Запредельем.

— Конри убил… Он забрал у меня всех, кого я когда-либо знал и любил. Он должен был убить и меня, но не сделал этого. Живой я был ему дороже.

— Потому что ты знаешь о духах? — спрашиваю я, едва удержавшись от того, чтобы добавить, И о ведьмах?

— И потому что я был последним самцом в своей стае — по праву альфы стаи, состоящей из одного самца. Меня. Но это достаточно символично для него, чтобы сделать меня своим рыцарем и отнять у меня способность иметь детей. Показать другим альфам, до чего он может опустить стаю… мужчину…

Мои ребра кажутся слишком маленькими для моих легких. Я подавляю хныканье. Эта боль его, а не моя. Я сочувствую ему, но не могу выразить это открыто, потому что это может отвлечь его от того, что действительно важно в данный момент.

— Это… так жестоко, — шепчу я.

Наконец-то его глаза обращены к моим. Призрачные, но острые. Отстраненные, но каким-то образом способные заглянуть мне в самую душу.

— Он жесток, — говорит Эвандер. — Каждый день я проклинал его имя. Я не знал, почему позволил взять себя живым. Бывали ночи, от которых я хотел никогда не проснуться. Дни, когда я переходил все границы в надежде, что Конри просто прекратит это.

— Эвандер…

— Но теперь… теперь я благодарен за каждый вздох. Каждый шрам на моей плоти и сердце — как карта, которая привела меня сюда, сейчас, к тебе. Я бы не променял ни секунды боли, потому что отказ от этого означал бы отказ от удовольствия от твоего общества, твоих улыбок, твоего тела. — Он произносит каждое слово так открыто. Так искренне. Он так неожиданно обнажил передо мной свою душу, и я не знаю, что с этим делать.

Я думала, что знаю, что такое любовь… но теперь я понимаю, что это было не более чем детское увлечение. Она была реальной, но настолько, насколько она могла быть реальной для молодой женщины, чей мир был тесен и которая так мало знала. Реальность выглядит иначе, когда твой взгляд на мир меняется со временем и опытом.

— Ты имеешь в виду все это? — спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.

Эвандер переворачивается на бок, опираясь на локоть. Другая его рука тянется к моему лицу и обхватывает мою щеку. Он наклоняется, но не целует меня достаточно долго, чтобы сказать:

— Каждое слово и даже больше.

Мои глаза закрываются, а подбородок инстинктивно слегка приподнимается. Его рот встречается с моим в самом медленном и восхитительном поцелуе, который я когда-либо чувствовала. Мне не нужно его целовать. Конри нет рядом. У меня нет сдерживаемого желания, угрожающего украсть мой здравый смысл.

Я целую его, потому что хочу этого. Потому что мне так приятно чувствовать его губы на своих губах. Шелковистые губы инстинктивно скользят по моим губам. Ощущение его щетины.

Он отстраняется, и я поднимаюсь, чтобы сделать последний чмок и украсть его прямо с губ. Эвандер посмеивается над моей бесцеремонностью и с улыбкой ложится на спину.

— Так куда ты хочешь отправиться? У нас есть около недели.

— Ты действительно знаешь, где находятся духи? — спрашиваю я, все еще искренне любопытствуя о том, что он знает о магии ведьм.

Он кивает.

— У меня есть некоторые перспективы. Но я никогда не был в состоянии изучить их слишком глубоко.

— Эти перспективы ведут нас в лес? — Я сажусь и киваю в сторону леса, отгораживающего территорию лыкина от остальных.

— Некоторые из них.

— Хорошо, именно туда я и хочу отправиться.

— Ты собираешься подготовить путь к отступлению для себя и Авроры… не так ли? — Он тоже садится. Наши плечи соприкасаются, и я с удовольствием ощущаю ту непринужденную близость, которая возникает, когда делишься своими секретами и телом с тем, кому полностью доверяешь.

— Это мой план, — без труда признаюсь я ему.

— И как