Эвандер целует мое плечо и сонно ворчит:

— Доброе утро.

— Еще рано, — отвечаю я, зевая.

— Мы не должны тратить день впустую.

— Не должны.

И все же никто из нас не двигается. Мы продолжаем наслаждаться этими сладкими, непрерывными моментами легкости. Притворяться, что наши обязательства не так уж и обременительны, как они есть на самом деле.

Наконец он отстраняется. Наша кожа липкая от того, что мы были прижаты друг к другу половину ночи, он отстраняется, и прохладный воздух ударяет мне в спину. Я тихонько стону и дергаю за одеяло.

Эвандер усмехается и наклоняется, легонько целуя мой висок.

— У нас нет выбора.

— Здесь холодно.

— Ничего подобного, ты всего лишь маленькая печка. — Он встает, собирая свою одежду. Я переворачиваюсь на спину и наблюдаю за ним, сдерживая стон, когда его брюки поднимаются над изящным изгибом его задней части. Эвандер ловит мой взгляд и ухмыляется. Я не отворачиваюсь и ухмыляюсь в ответ.

— Знаешь, ранние лыкины часто ходили без одежды, предпочитая быть как можно более «естественными». Я мог бы вернуть эту традицию.

Я смеюсь и сажусь. Если он готовится, то и мне пора.

— Делай то, что тебе удобнее всего.

Он обхватывает меня за талию, когда я встаю, и притягивает к себе. Из его горла поднимается низкий рык.

— Возможно, мне понравится, если ты тоже примешь эту традицию.

Я фыркаю и отталкиваю его. Эвандер отпускает меня без борьбы.

— Мне было бы неудобно ходить голой.

— А я-то думал, что ведьмы танцуют в лесу нагишом. — Он начинает собирать постельные принадлежности.

— Иногда мы так и делаем. — Я заканчиваю одеваться. — Но только в особо важные дни в году. В остальное время я предпочитаю не давать ядовитым лианам или кустарникам касаться нежных частей тела.

— Ты танцевала во время Кровавой Луны?

Я делаю паузу, мои руки замирают на полпути, хватаясь за багряную накидку.

— Нет, — тихо говорю я, — моя бабушка только что умерла. Я все еще была в трауре.

— Мне жаль, — пробормотал он. — Я должен был помнить.

Я качаю головой.

— Тебе не нужно помнить обо мне все. Я не виню тебя за то, что ты забыл.

— Я хочу помнить о тебе все. — Он целенаправленно пристегивает спальники к сумкам, словно пытаясь также прикрепить факты к своим воспоминаниям.

— Даже если бы это было не так, я бы не пошла в ночь Кровавой Луны. Бабушка предупреждала меня перед смертью, что это ночь большой силы для лыкинов, вампиров, духов и прочего. — Я заставляю свой голос оставаться легким, чтобы он знал, что я не сержусь на него за то, что он забыл о бабушке.

— Разве это не значит, что сегодня лучшая ночь для проведения колдовских ритуалов?

Я качаю головой.

— Если я буду открываться духам и магии в такую ночь, то в итоге могу пригласить тех, с кем не очень хочу встречаться. Кровавая Луна — ночь не для людей.

— Ну, раз уж мы заговорили о духах, куда сегодня отправимся? — Он взваливает на плечи сумку, но пока не переходит в волчью форму.

— Я могу взять одну сумку.

— У тебя уже есть твоя, а и я с трудом осознаю, что они здесь. — Он пожимает плечами. Я хмурюсь. Что только заставляет Эвандера хихикать. — Правда, если будет неудобно, я приму волчью форму. Эти мускулы не просто так.

— Как хочешь. — Я смеюсь и погружаю пальцы ног в землю и мох, переключая свое внимание с него на магию вокруг нас. Лес жив, но меня не тянет в какую-то определенную сторону. Нет никакого зова. А это значит, что решение о нашем пути должен принимать я. — В какой стороне находится край территории лыкинов, ближе всего к эльфам?

— Параллельно горам. — Он указывает в восточном направлении, и я следую за его пальцем, ориентируясь по деревьям.

— Тогда мы продолжим движение в том же направлении. Я хочу пройти как можно дальше и как можно быстрее, тогда на обратном пути мы сможем двигаться более неторопливо. — Если по дороге мне что-то бросится в глаза, мы остановимся. Однако я хочу посмотреть, как далеко мы с Эвандером сможем зайти в быстром темпе. Это будет гораздо дальше, чем мы с Авророй сможем пройти в одиночку за то же время. В одиночку… — Эвандер?

— Я все еще здесь.

Я поворачиваюсь к нему лицом и на мгновение задерживаюсь на нем. Темные волосы, падающие ему на глаза. Медленно растущая щетина на щеках, такого же цвета, как и волосы на груди. Он просто воплощение женских фантазий, и я наслаждаюсь тем, что — по крайней мере, сейчас — он мой.

— Что? — Эвандер хихикает и переходит ко мне, цепляя мой подбородок. Он приподнимает мое лицо, почти целуя меня. — Ты видишь что-то, что тебе нравится?

— Да. — Я ухмыляюсь и приподнимаюсь на носочки, чтобы слегка поцеловать его, а затем отстраняюсь. Легкое выражение испаряется с моих щек, причем достаточно быстро, чтобы он обратил на это внимание.

Брови Эвандера слегка нахмурились.

— В чем дело?

— Пошли с нами? — осмеливаюсь спросить я, не зная, что он может ответить. Эвандер тут же отводит взгляд, глядя в сторону Равнин Лыкина и Конри. Я поднимаю руку, чтобы вернуть его внимание к себе.

— Почему ты хочешь, чтобы я сбежал с вами? — спрашивает он — нет, требует. Меня почти поразил его тон.

— Тебе ведь нечего там не держит, правда? — Я почти заикаюсь, удивленная его внезапным напором.

— Ты уклоняешься от ответа. Почему ты хочешь, чтобы я был с тобой и Авророй?

— Ты так помог нам обеим, что…

— А, ты все еще хочешь телохранителя. — Он начинает углубляться в лес целенаправленно, словно бежит.

— Эвандер, дело не в этом. — Я бегу за ним.

— Что тогда? — Он крутится на месте, глядя на меня сверху вниз. — Ты хочешь, чтобы я был с тобой, потому что я тебе нравлюсь? Потому что ты меня любишь?

Ты хочешь, чтобы я тебя любила? Вопрос почти вырвался наружу. Удерживая его за губами, я едва не сгораю. Он почти… выглядит так, будто любит. Я не думала, что он безнадежный романтик.

— Я не знаю, — тихо признаюсь я. — Любовь может длиться долго, а может быть вихрем. Я пока не знаю, что это — и то, и другое, и ничего.

— Как ты можешь понять это? — Он насмехается. — Ты даже не знаешь меня.

— Я знаю достаточно, — настаиваю я в ответ.

— Почти ничего. И я так многого о тебе не знаю. — Он говорит это так, будто это должно быть пренебрежительно. Но…

— Вот именно, — отвечаю