– Что вы хотите этим сказать? Почему вы говорите «всегда»? – спрашивает Мэри. – Я думала, что вы только недавно сюда переехали.

Я готова лягнуть себя за глупость.

– Я жила здесь в детстве, – признаюсь я. – Я выросла в Гонте.

У Мэри округляются глаза.

– Вы здесь жили? И уехали? Зачем же, черт побери, вы сюда вернулись?

Я качаю головой.

– У меня умерла мать, и я унаследовала ее дом. Затем я потеряла работу, поэтому переезд сюда показался вполне логичным решением. – Я не знаю, почему все это рассказываю пятнадцатилетней девочке. – Но дело не только в этом. Ты права: это место каким-то образом отличается от других, и что-то тянет тебя назад, даже если ты на самом деле не хочешь тут жить.

– Мои соболезнования в связи со смертью вашей мамы.

– Спасибо. Мы очень долго не разговаривали. Я даже не приехала на похороны. Она не вела себя как настоящая мать. Она была совсем не как твоя.

– Что? Вы считаете, что моя – идеальная мать? – Мэри фыркает. – Вы считаете, из-за того, что она тянет в дом всяких бродяжек, она святая?

– Она явно лучше, чем та, которая была у меня. – Мне не следовало об этом говорить, не следовало обсуждать мое прошлое с подростком. Я машу рукой вперед, показывая на появившийся в поле зрения лес. – Где вы с Элли в него заходите?

Мэри показывает:

– Вот там, справа. Там есть небольшая дыра в заборе. Обычно мы пролезаем сквозь нее.

Я еду медленно по узкой дороге, пока не вижу дыру, про которую говорит Мэри. Я останавливаюсь, как можно ближе к краю леса и открываю дверцу.

– Пошли.

Мэри колеблется.

– Мне нужно идти с вами?

– Я понятия не имею, где находится эта поляна. – Я делаю паузу. Мне не следует тащить подростка в лес после школы. Хотя чисто технически эта она тащит меня. – Наверное, лучше позвонить в полицию.

– Нет! – буквально кричит Мэри. – Они же будут сюда добираться целую вечность. А мы уже здесь, нам просто нужно туда пойти и забрать ее.

Мы у забора, собираемся пробраться сквозь небольшой лаз, и тут слышим крик.

Глава 68

Элли

Она чувствует запах горящих веточек и начинает кричать. Треск, дым, все, как тогда. Только на этот раз спасать ее некому. На этот раз она умрет.

На поляне стало тихо, или, может, это Элли не в состоянии ничего слышать из-за собственного крика. Где они? Они бросили ее здесь? Или они собираются смотреть, как она горит – как сжигали ведьм, которой ее считают? Она думает про своих маму, папу и брата и надеется, что все закончится быстро. Надеется, что вскоре снова с ними увидится. Но кроме желания быть с ними, кроме желания снова их увидеть, она не может не пытаться высвободиться, разорвать веревки, которыми привязана к стволу дерева. Она не может не кричать, когда жар усиливается, и она гадает, когда же станет больно. Почему же ее сила сейчас ушла? Ее страх не дает ей разорвать веревки?

У нее по щекам текут слезы, падают на тряпку, закрывающую рот. Из носа текут сопли, и Элли надеется, что задохнется, лучше быстро задохнуться, чем сгореть. Она боится, сейчас ей страшнее, чем было дома, она боится сильнее, чем когда-либо в жизни. Мочевой пузырь не выдерживает и опорожняется – и теплая жидкость течет по ногам и брюкам. Теперь она на самом деле вонючка Элли, которой они ее и считали. Но боль все еще не приходит.

Затем она слышит голос. Голос ангела, который зовет ее по имени, но это не ее мама. Этот голос она хорошо знает, это голос Мэри. Мэри пришла ее спасти! Затем звучит еще один голос – Имоджен! Конечно, они ее спасут, не дадут сгореть заживо! Но голоса еще недостаточно близко, они не успеют добраться до нее вовремя. Дым наполняет ей легкие, и Элли не может дышать.

Чьи-то пальцы хватают ее за руки. Наоми? Один из мальчишек? Но нет, голос Имоджен звучит рядом с ее ухом, Имоджен говорит, что все нормально, мы нашли тебя, Элли. Веревки, которыми она обмотана, веревки, которыми она привязана к дереву, теперь не врезаются в ее тело, как раньше, Элли может шевелить руками, и она падает, отделяется от дерева. Ноги больше не держат ее, по ощущениям они напоминают желе. Они бесполезны. Но ее крепко держат сильные руки. Ей кажется, что вернулась ее мама и держит ее так, как не держали очень долгое время.

Ловкие пальцы вынимают теннисный мячик у нее изо рта, развязывают тряпку у нее на затылке. Тряпка падает с глаз, но они наполнены слезами, которые жгут, и Элли ничего не видит. Но голос продолжает шептать ей в ухо, что все в порядке, я тебя нашла. Голос Имоджен.

Тело Элли сотрясают рыдания. Когда слезы начинают литься, она не может их остановить. Она плачет громко, шумно, кажется, что поток слез не прекратится никогда. Но она жива, и с ней все будет в порядке. Потому что ее спасла Имоджен.

Глава 69

Имоджен

Я поднимаюсь по лестнице, не удосуживаясь что-то спросить в приемной. Добравшись до верха, я громко стучу в оказавшуюся перед моим носом дверь. Она раскрывается, и передо мной появляется Флоренс Максвелл с обеспокоенным выражением лица.

– Имоджен, все в порядке?

– Нет, не в порядке. – Я прорываюсь мимо нее в кабинет, не дожидаясь приглашения. Она идет следом за мной.

– В чем дело? Что я могу для вас сделать? Что случилось?

– Вчера вечером мне пришлось доставить бьющуюся в истерике девочку к ее приемным родителям, – сообщаю я ей, с каждым словом во мне все больше и больше нарастает ярость. Эта ярость бурлила во мне весь вечер, она же заставила меня написать СМС Люси и попросить прикрыть меня утром, чтобы я могла прямо поехать в школу.

– Элли? – уточняет Флоренс и жестом предлагает мне присаживаться, но я продолжаю стоять, потому что таким образом лучше контролирую ситуацию. Хотя должна сказать, что контроль в настоящий момент нельзя назвать моей сильной стороной. Я в такой ярости, черт побери, что возникает ощущение, будто все кровеносные сосуды в моем теле вот-вот взорвутся, и на том месте, где я сейчас стою, останется куча кожи и река крови. – Что с ней случилось?

– Группа учеников вашей школы привязала эту девочку к дереву и притворилась, будто собирается заживо сжечь ее на костре,