— Оказывается ты не такой уж могучий, каким представлялся. — Придавленный тушей Эграз постанывал от боли, но не мог сдержать радости от победы. — На твой стыд, видал я тварей и покрепче!

— Мы бы не справились без помощи. — Лишившись путающего мысли голоса в голове, Ликайос был опустошен от осознания сотворенного им за последние дни. — Чей меч ты держишь?

Хейдс взглянул на эфес. Длинная, но тонкая рукоять, крупное, но легкое навершие, грубая, но украшенная самодельной гравировкой гарда.

— Нет сомнений, он принадлежит Одису.

— Вот болван! Лисица, подсоби Хейду.

Наварх заковылял к развилке лабиринта и, обойдя костер, сразу заметил бездыханное тело в лужи крови. Одиссеус все время находился рядом, знал, куда следует бить, слышал разговоры, но не вышел из тени. Аркас предпочел затаиться, чтобы нанести неожиданный удар, пока остальные привлекали внимание — он сумел попасть точно в цель, с чем вряд ли совладал бы кто-то иной, и лишился за это жизни, неудачно приземлившись и проломив себе череп. Сердце Амина сжалось пуще прежнего.

— Ты всегда бросался из крайности в крайность, не зная покоя. Это не могло закончиться иначе. — Слова давались ему тяжело, но он должен был их произнести. — Твоя храбрая жертва затмевает все совершенные злодеяния против государства, что видятся мне обычными проступками, коими полнилась молодость многих великих воинов. Их грубость и глупость ограничиваются лишь амбициями человека. Одиссеус Аркас, отныне твоя совесть чиста, покойся с миром! — Аминтас одним движением руки прикрыл выбитый из орбиты глаз мертвеца.

Разогнувшись, наварх поднял взгляд к потолку и громко выдохнул, с горечью признавая, что убийство быка ничего им не дало: они все еще в лабиринте и все еще не добрались до существа, которое, теперь он понимал, едва ли поможет, коли вовсе не прикончит своих освободителей. Словно в подтверждение его размышлениям Хейдс вдруг стал грязно ругаться, перекрикивая звуки ломающихся костей — он взлетел на ноги, хотя всего секунду назад его ребра начинали ныть с удвоенной силой от одной мысли об этом.

— Молю, добейте! — хриплым, слабым голосом произнес мужчина с пустыми глазницами. Лишившись жесткой шерсти и животной натуры, он лежал абсолютно нагой с бесчисленным количеством ран на конечностях и залитыми кровью торсом и лицом, походя на разговаривающий труп. — Я устал, я больше не хочу. Прошу, закончите мои мучения. Разве я недостаточно страдал, разве я не заслуживаю смерти?

— Чертовщина! — Прихрамывая, Ликайос осторожно подошел ближе. — Отродясь на Гаиа не водилось подобного.

— Скорее же, окажите последнюю милость!

— Милость? Ты перебил остатки моей команды, а затем осознанно сожрал представителей собственного вида. Ты худшее, с чем приходилось сталкиваться Смотрящим!

— Я ни в чем, ни в чем не виноват! — Он перешел на шепот. — Мое имя Минотавр, и я клянусь, что не делал этого выбора. Отец сделал! — Трясущийся и дрожащий мужчина повысил голос, сделал последний прерывистый вздох и затих навсегда.

Лабиринт внезапно пошатнулся, с потолка посыпалась каменная крошка, а по коридорам прогулялся ураганный ветер. Люди ощутили, что запертое нечто, так долго взвывавшее к отряду и подначивавшее наварха к активным действиям, вырвалось из клетки. Оно не состояло из крови и плоти, и его нельзя было увидеть, но троице не приходилось сомневаться, что в пещере находится кто-то еще. Новый порыв ветра взглянул на Аминтаса миллионами пар глаз, дотронулся до него тысячами рук и лишь одним голосом пропел благодарность.

— Мы выпустили новое Божество, — обреченно промолвил Амин.

Икарос

Мячи звучно лязгали, сталь противно скрипела, сотни голосов кричали на разный лад — все слилось воедино.

Войско Ареса устроило засаду среди зелени: люди спрятались между тонких редких деревьев, в высокой траве, вырытых наспех оврагах и листве могучих древ, коих в оазисе можно было пересчитать по пальцам одной руки. Они глядели во все четыре стороны, поэтому сумели заметить подходящий к ним лохос Зевса издалека и успели ощетиниться защитным построением для отражения атаки. Подразделения Бога неба, грома и молний насчитывали чуть больше двух сотен пеших воинов и всего четверть сотни лучников, в то время как Бог войны привел до полусотни луков и в три раза больше пехотинцев, почти уравняв силы. Ни один из них не рискнул брать в пустыню всадников, но даже без них отрядам доставало разношерстности: они полнились гоплитами, копейщиками, и гипаспистами[65]. Многие из них, конечно же, являлись Героями.[65 - Воины, имевшие более легкое вооружение, чем гоплиты, и прикрывавшие фланги.]

Бой обещал быть тяжелым и ожесточенным, однако стоило солдатам сомкнуть мечи, как возникший из-за горизонта Посейдон ударил Аресу в тыл, перевернув ход битвы. Его отряд состоял из наспех собранных солдат со всей столицы и был скорее могучим сбродом, нежели тактически подкованным лохосом — совместно с меченными во главе с Димостэнисом они могли рассчитывать одолеть противников только числом.

На первых порах воины Ареса давали достойный отпор обеим сторонам, сражаясь всем сердцем и не страшась смерти — наоборот, жаждая ее. Находясь в тисках, они знали, что рано или поздно будут раздавлены, поэтому рассчитывали на щедрость Бога и забирали с собой столько вражеских жизней, сколько успевали. Подобное развитие событий гарантировало бы Зевсу победу, и Посейдон понимал это не хуже брата: он направил часть подчиненных атаковать его фланги, чтобы занять их боем. Там Икарос наконец нагнал своих товарищей и воссоединился с ними.

— Это было достаточно опрометчиво. — Менандр, следовавший в ряду за Героями, которые примут основной удар на себя, первым заметил юношу. Его холодный обжигающий взор выражал недоверие и даже некоторую неприязнь — будь обстоятельства немного иными, вольность собрата отправила бы весь отряд к праотцам. Мужчина твердо решил, что полагаться на человека со столь горячей головой еще раз будет крайне неразумно.

«Прости», — мысленно принес искренние извинения Икарос, не осмелившись подать голос.

— Каро! — Рета коснулась его наручей. — Хорошо, что ты вернулся. — Пожалуй, она являлась единственной, кто воспринял его поступок сочувственно, пусть и не ведала о его причинах.

— Нет мне места в этом мире, если оно не рядом с тобой и собратьями.

Зеленый Остров разразился способностями одаренных: повсюду стали мелькать ослепляющие молнии, проснулось непредсказуемое буйство моря, и заполыхал безжалостный огонь. Несмотря на это, в первые минуты битва протекала согласно