Размышляя подобным образом, я старательно задвигала в дальний угол любые мысли на тему Баабыра. Намёк на наш ментально-эротический экспромт в прошлом и ухаживания в настоящем бередили душу. Казалось бы, молодой богатый и красивый мужчина ухаживает, что ещё надо? Только мысли о мотивах Баара стопорили меня лучше бетонного отбойника на магистрали. Интерес? Благодарность? Выгода?

Самое смешное, что быть использованной в плане секса я не боялась. Ещё кто кого использовал прошлый раз. Опять же, обоюдное удовольствие сложно приравнять к использованию, если быть до конца откровенной. Оставались туманными вопросы с обелисками, клятвами. Хочу я или нет, а вернуть медведям обелиск надо. Вот только для безопасного общения с духами мне жизненно необходимы ментальные способности Баабыра. От ситуации с Рогнедой ирбисы только выиграют, правда, они ещё не догадываются об этом.

«М-да, Женя… Кто бы говорил об использовании. Ты собираешься возить с собой по стране снежного барса и сцеживать из него кровь, опытным путём подбирая подходящий их роду мёртвый обелиск».

Я не удержалась и хихикнула. Во мне явно дремал до поры до времени доктор Зло. Не знали ирбисы, с кем связались.

Настроение удивительным образом поползло вверх. Город уже не казался мрачным и промозглым. Взгляд невольно цеплялся за светящиеся окна уютных кафе, вытесняя на второй план хмурые лица прохожих. До начала нового жизненного этапа оставалось всё меньше времени, но теперь я буду готова к переменам. Сказке быть!

* * *

Годовщину подвига якутских стрелков по традиции отмечали двадцать третьего февраля в деревне Устрека. Погода в этот день, как назло, отличилась особенной мерзопакостностью. Низкие тучи роняли ледяные слёзы вперемешку со снегом, оплакивая подвиг советских воинов, погибших во льдах озера Ильмень.

Я стояла на берегу, фотографируя участников символического лыжного десанта, повторяющего маршрут солдат в далёком 1943 году. Объектив фотокамеры скрадывал высоту, оберегая мой разум от давней фобии. На кадрах застывали сосредоточенные, уставшие лица. Взрослые и дети, спортсмены и энтузиасты, такие разные, но объединённые общей идеей. Раскрасневшиеся от ветра и мороза, люди упрямо шли к берегу, зная, что их там ждёт горячая полевая кухня, ароматный чай и отдых.

Стоя на семи ветрах, я знатно продрогла. Казалось, сырость проникала под кожу, вгрызалась в кости и постепенно подбиралась к сердцу. Пальцы в перчатках замёрзли, и даже простейшие нажатия на кнопку фотоаппарата вызывали болезненные покалывания. Лишь почувствовав тепло меховой накидки на своих плечах, я обернулась, уже догадываясь, кого увижу. Баабыр улыбался, глядя на дело рук своих, а мне вдруг стало неуютно.

«Ох-хо-хо! Почётные гости вместо общения с руководством, отправились согревать сиротинушку», — пронеслась непрошеная мысль.

— А тебе не всё ли равно, что они там подумают? Ты же увольняться собралась, — ехидно прокомментировала Рогнеда моё смущение.

Я тем временем рассматривала спутницу Баара. Невысокая, практического одного со мной роста брюнетка в строгом тёмном пальто по фигуре выглядела словно модель с обложки журнала. Выразительные скулы, пухлые губы и бездонные карие глаза. Абсолютно нейтральное выражение лица, мастерски скрывающее любые эмоции.

«Чёрт! За такой внешностью стоят в очередях к пластическим хирургам, а у неё всё от природы!»

— Не родись красивой, — философски отреагировала княжна, — это не залог счастья.

Пауза затягивалась, поэтому я, предварительно сдёрнув перчатку, протянула руку для рукопожатия:

— Евгения, очень рада знакомству!

Девушка улыбнулась светло и радостно. С лица будто слетела маска отстранённости, обнажив настоящие эмоции.

— Бэдэр, младшая сестра этого пятнистого засранца, задницу которого вам не единожды удалось спасти, как и мою собственно!

На рукопожатие мне не ответили, вместо этого обняв в искреннем порыве. Я растерянно смотрела на Баара, не зная, как реагировать на подобное отношение. Ирбис лишь посмеивался, всем видом показывая, что теперь это всецело моя проблема.

Я осторожно отстранилась.

— Прошу прощения, я сейчас на работе.

— Да, да, конечно! — Бэдэр, казалось, ни капли не смутилась от моей прохладной реакции. — Мы заказали на семь вечера столик в ресторане «Башня» и хотели бы пригласить вас на ужин, если вы не против, конечно. Мне очень хотелось бы послушать вашу версию событий, а то, зная любимого братца, более чем уверена, самое интересное он утаил.

Я кивнула, заметив пантомиму шефа о скором начале торжественного митинга. Ждали только Хааннаахов. Поплотнее запахнув полы накидки, я провела гостей к монументу, справедливо рассудив, что терять мне уже нечего. Слухов всё равно не избежать.

То и дело я натыкалась на взгляды других ирбисов, кто-то едва заметно кивал, кто-то, не стесняясь, отдавал честь по-армейски, а Кар почему-то приложил к груди кулак и склонил голову, словно в ритуальном приветствии. Я ошарашено смотрела на рваный след, тянущийся по правой половине лица оборотня. Ещё свежий шрам рассекал бровь, спускался по щеке и вспарывал шею. Это же какой была рана, что регенерация оборотня не смогла с ней справиться за полтора месяца? Кар, заметив моё пристальное внимание, чуть отвернулся, скрывая безобра́зный рубец. Я более внимательно присмотрелась к остальным оборотням. Практически все из них имели боевые шрамы, пусть и не всегда заметные. В памяти всплыли картины кровавой бойни, красные и зелёные пятна, серебристые лучи. Я тряхнула головой, отгоняя наваждение. Не думать. Не вспоминать, иначе кошмары вернутся с новой силой.

Митинг шёл своим чередом, торжественные речи, памятные стихи, минута молчания. После окончания официальной части Хааннаахи вместе вышли на берег озера. Ветер испытывал северных гостей, то яростно трепал полы их одежд, то нежно заигрывал с волосами, а то и бросал в лицо горсти снега с дождём. Низкие тучи клубились у горизонта, предвещая грядущее ненастье. Озеро формировало собственную погоду, готовясь как следует оплакать оставшихся здесь навечно солдат. На фоне акварельного неба, словно сошедшего с картин Айвазовского, Бэдэр и Баабыр плечом к плечу развеивали над застывшими водами Ильменя зеленоватую хвою, янтарные кусочки коры, серебристые мелкие камешки и семена шишек, хоть на миг возвращая в родные леса павших оборотней.

За спиной послышались намеренно громкие шаги. Я обернулась. Кар остановился чуть в стороне, взирая на проводимый Хааннаахами ритуал прощания и как бы прикрывая меня своей массивной фигурой от ветра.

— Не только Бэдэр хотела приехать. Мы все. Поблагодарить, — его словам вторили капли ледяного дождя. — Если бы не ты, нас бы тоже развеяли.

Я вздрогнула, но не от пронизывающего ветра, а от понимания смысла «развеяли». Тогда на поляне было столько