Хаос. Всюду хаос. На Земле хаос, на Луне хаос, на Афродитах хаос. Сейчас мы прилетим на Венеру и там тоже хаос устроим.

Чёрт, не о том думаю!

Итак, они подозревают Вадима, но не всерьёз. Если перестараюсь, они могут присмотреться к нему слишком уж внимательно. Мне это не нужно. С другой стороны, не дожму — ничего от них не добьюсь. Необходимо поймать баланс. Эти ребята простые как две копейки. Должно быть несложно.

В раздумьях я смотрю вдаль по коридору. Там, после столовой и душевой, виднеется стена, отделяющая нас от технического отсека. Мозг и сердце корабля так близко, и они начинают казаться такими хрупкими… Даже жутко становится. А защищает их одна единственная дверь. Одна дверь и кучка плохо подготовленных охранников.

Надеюсь, среди них всё-таки достаточно профессионалов, чтобы не допустить беды.

В мою сторону идёт человек — не дай Бог охранник. Не хотелось бы, чтобы они застали меня сейчас, стоящим у их каюты. Только лишние вопросы вызову. Надеюсь, он просто идёт из душа.

Человек всё ближе, и вскоре силуэт приобретает детали. Кажется, подросток.

Стоп! Это же…

— Вадим? — спрашиваю я. — Откуда это ты идёшь?

Вадим уже стоит рядом и растеряно бегает глазами, глядя то на меня, то на дверь.

— А вот мне интересно, куда ты идёшь, — говорит он.

Вот к такому повороту событий я готов не был. Рановато сейчас выдавать свои намерения, нельзя его спугнуть.

— Я? Я… ну… это… в душ. И вообще-то я первый задал вопрос.

— А я… ну… типа… из душа.

— Ага. Ну ладно. Иди.

— Ладно. Пойду.

Вот и поговорили.

Вадим уходит дальше по коридору, некоторое время оборачиваясь на меня. Дожили. Семья, в которой нет доверия. Я подозреваю его, а он меня. Не такие отношения внутри своей крепости я пытался построить, совсем не такие.

И кстати, что-то слишком уж у него голова сухая для человека, который только что вышел из душа. Не нравится мне это.

Когда Вадим скрывается вдали, я всё же решаюсь нажать на звонок. Некогда думать, надо действовать.

Дверь открывает тот же охранник, с которым я общался в прошлый раз. Видок у него несколько замотанный. Это плохо, шансов на адекватный разговор становится меньше.

— Вашей сумасшедшей семейке что, вообще больше заняться нечем? — спрашивает он.

— Вы сказали, что мой сын может быть… — я оглядываюсь и тихонько шепчу: — Сектантом.

— Сказали, да. Что дальше?

Я хожу по лезвию ножа. Это может создать дополнительные проблемы, но выбора у меня нет.

— Я могу поговорить с тем парнем, которого вы поймали? Ну который сектант.

Охранник приподнимает бровь.

— Это ещё зачем?

— Мне хотелось бы разобраться во всём этом. Ваши слова всё никак из головы не выходят.

— Мы же сказали вам, что не рассматриваем эту версию всерьёз.

— И всё-таки мне хотелось бы разобраться. Это вы посеяли во мне сомнения. Так помогите развеять их или подтвердить.

Охранник вздыхает.

— Ваш сын — не сектант. Довольны? Я развеял ваши сомнения?

— Этого недостаточно. Мне нужна правда, не утешения. Вы не знаете наверняка, и сами не исключаете такой вариант.

Он меняется в лице. Оно теперь выражает… не знаю, понимание, что ли. Может, немного сочувствие. Уж не знаю, искренне это или же напускное.

— Простите, я бы рад вам помочь, но то, что вы просите — невозможно, — говорит он. — Просто выкиньте это всё из головы и живите дальше. До свидания.

Охранник делает шаг назад, а я ставлю ногу между дверью и косяком, как это обычно делают, чтобы задержать лифт.

— Стойте! Поймите же, я всё-таки отец, и очень беспокоюсь за своего сына. Короткое посещение, две минуты разговора. Я хочу быть уверенным, что Вадим не делает ничего дурного. Две минуты, и мне на душе станет спокойней.

Ох, не люблю я давить на жалость. Но если хочешь добиться своего, иногда приходится.

Некоторое время он смотрит на меня и явно сомневается. В его взгляде читаются усталость и сочувствие, но так же лень и какая-то неуверенность.

— Две минуты, и вы все раз и навсегда успокоитесь, — наконец говорит он.

— Идёт, — я протягиваю охраннику руку.

И мы закрепляем нашу договорённость рукопожатием.

Вместе с ним и уже знакомым мне Стасом мы проходим в технический отсек: там продолжается такой же светло-серый коридор, только ещё более мёртвый. Тишину нарушают только наши шаги да гул одной из ламп. Пока мы идём мимо служебных помещений, охранник проводит мне инструкцию по технике безопасности:

— Главное — держитесь от него на расстоянии. Парень не в себе. Мало ли, чего учудит. Мы, конечно, прикроем, но лучше до этого не доводить.

Глупо было бы надеяться, что они впустят меня туда одного. Я с самого начала понимал, что мне нужно как-то от них избавиться, но не понимал, как. Придётся импровизировать. Ну ничего, это с самого начала игра ва-банк.

— Вы что, пойдёте со мной? — спрашиваю я.

— Конечно, — отвечает охранник. — А вы думаете, мы оставим его с вами один на один?

— Боюсь, вы его спугнёте, — говорю я. — И ничего он не скажет.

Вот тут охранник совсем напрягся. Мне начинает казаться, что это плохой план, но уже поздно что-то менять. Придётся идти до конца.

— Да пусть зайдёт один, — говорит Стас. — Что ему будет-то? Паренёк в клетке. Пусть держит дистанцию, и всё будет ровно.

— Ладно, — немного помедлив, отвечает первый. — Чёрт с ним.

Они ещё раз напоминают мне, что важно держаться на безопасном расстоянии от заключённых, сообщают, что сектант сидит в камере номер три, и впускают внутрь.

Изолятор оказался серым, гнетущим местом. Здесь темно и пахнет потом и испражнениями. На миг я задумываюсь, что в этой жуткой каюте может оказаться и Вадим. Меня аж передёргивает от этой мысли.

Здесь заняты всего две камеры из шести. В первой какой-то пьяница сидит на полу, прислонившись к стене, и что-то бормочет. А по третьей вальяжно, будто у себя дома, прогуливается молодой парень с длинными взъерошенными волосами.

— Здравствуй, — говорю я. — Хочу с тобой