Она вплотную придвигается ко мне. Первый позыв — отодвинуться, но я не трогаюсь с места.

— Я решила, что отныне буду действовать сама.

Марина целует меня. Нет, не в щёку, и даже не чмокает в губы. Целует по-настоящему. И я оказываюсь не в силах сопротивляться. Тем более, что целуется она очень хорошо. Я обнимаю её за талию, и после короткого забытия начинаю думать в ускоренном режиме. Время замедляется, а у меня в голове бурлят смешанные мысли.

Что делать? Уйти к ней от Алисы? На короткий миг мне этого захотелось, но нет, я не стану от неё уходить. Может, то, что я сейчас делаю — это ничего страшного? Строго говоря, мы с Алисой ни разу не виделись. Да, у нас был секс, но виртуальный ведь. Наверное, это всё не считается.

Нет. Нет, нет, нет! Даже если утром нам всем суждено умереть, я хочу умереть достойно, без этого камня на душе. Я аккуратно отодвигаю от себя Марину. При этом случайно задеваю руками её грудь, от чего становится ещё более неловко. Хотя она всё равно этого не почувствовала.

— Нет, Марин, прости, — я отсаживаюсь чуть подальше. — Ты очень хорошая, но я не буду изменять Алисе. Я очень сожалею.

Марина опускает глаза.

— Да. Понимаю. Это ты меня прости.

Марина встаёт и быстро отходит от меня, дальше по Арбату. Потом останавливается, кажется, немного мнётся, решая, что же делать ей дальше. В конце концов она, ничего больше не сказав, выходит из виртуальности. А я так и остаюсь сидеть.

Как-то сразу мерзко стало на душе. Я бросаю взгляд назад, туда, где сидел гитарист. Слишком далеко, музыки не слышно. А то, может, у Виктора Цоя и на этот случай нашлись бы слова? Я вдыхаю компьютерный воздух виртуальными лёгкими, который мой мозг интерпретирует как свежий и слегка прохладный. Но запахов нет. Не знаю, моя это беда или так у всех, но в Хоме я не чувствую запахов. Это ненастоящий мир. И мои чувства к Марине, наверное, тоже ненастоящие. Я уже запутался. Но я знаю, что где-то там, в настоящем мире, меня ждёт настоящая Алиса. И у меня есть настоящие близкие люди. Осталось только сразиться за их жизни.

В памяти неожиданно всплывают слова из той песни:

Красная, красная кровь.

Через час уже просто земля.

Через два на ней цветы и трава.

Через три она снова жива.

Мы прорастём, Амальгама. Ты не победишь. Я смотрю на часы: уже глубокая ночь. Пора.

«Отключение».

Фальшивый мир растворяется, уступая место реальности.

Первое, что я вижу — отец. Он стоит надо мной и смотрит как на врага народа, преступника, предателя… не знаю, как это ещё описать. Что случилось?

— Пап?

Отец гневно морщится и мотает головой, словно отказывается принять что-то, ведомое только ему.

— Что ты задумал? — спрашивает он голосом, полным разочарования во мне.

— О чём ты? Я не…

— Не играй в дурачка, Вадим.

Спокойствие. Надо здраво оценить ситуацию. В последнее время я и правда веду себя подозрительно. Отец скептичен к истории с Артуром и Амальгамой, и он мог решить, что я что-то нехорошее мучу. Но почему только сейчас? И как назло, в самый ответственный момент.

— Пап, я не знаю, что ты там себе надумал, но я просто гулял с девчонкой по Арбату, — я медленно встаю с кресла.

— Сидеть! — рявкает отец.

Я послушно падаю на кресло обратно: прямо поймал флэшбек в детство, когда он меня пугал резким криком. В отце проснулся строгий командир, который, казалось, умер вместе с мамой.

— Ты сектант, — говорит он. — Я знаю. Я всё знаю.

— Какой сектант? Пап, да о чём ты вообще?

— Ртуть.

Что? Что за хрень? Откуда он знает про Ртуть? Он что, с охраной общался? Если да, то мои дела совсем плохи. Видимо, тогда он шёл всё-таки не в душ. Я подозревал, конечно, но до последнего надеялся, что всё в порядке.

— Так и знал, — отец явно заметил мою неосознанную реакцию.

— Что ещё за Ртуть? Пап, не знаю, кто тебе всё это наплёл, но я ничего не понимаю.

— Всё ты понимаешь, гадёныш. Смотри, — отец достаёт из кармана флеш-ключ и показывет мне. — Это теперь моё. Ты отсюда никуда не выйдешь, понял? И в виртуальную реальность тоже не зайдёшь. Если зайдёшь — я тебя отключу. Тебе всё ясно?

Отец кладёт ключ обратно в карман и торжествующе смотрит на меня.

А вот это совсем паршиво. Я, конечно, могу справиться и без ключа, но он моя страховка. Если что-то пойдёт не так, мне просто необходим козырь в рукаве!

— Что, беспокоишься, что не сможешь связаться со своими дружками-террористами?

Отец опять считал мою невербальную реакцию, но в этот раз неверно её понял.

Я опускаю глаза и начинаю надрывно бубнить:

— Я… Я правда не понимаю.

— Понимай, не понимай, а я своё слово сказал.

Отец садится в своё любимое офисное кресло и злобно смотрит в иллюминатор. Как будто пытается Землю силой мысли взорвать.

Что делать, что делать? Не драться же мне с отцом за этот долбанный ключ! Объясниться тоже не получится, я уже пытался. А теперь, когда у него точно есть некие «доказательства» его правоты, он даже слушать не станет. Отец — человек упёртый.

Остаётся придумать какое-то железное алиби. И как? Можно апеллировать к тому, что Ртуть была раскрыта в Екатеринбурге, а не в Москве, но, во-первых, по легенде я не знаю ни про какую Ртуть, а во-вторых, меня могли бы завербовать и на корабле. И он только в этом убедится. Да и я теперь знаю, что появилась она вообще в МИИР, чёрт знает, в каком городе какой страны. А вот что известно о Ртути отцу, для меня загадка.

Драться? Отец крепкий, в драке он меня уделает, можно даже не пытаться. К тому же, он