А все-таки просто так один сидеть не могу.

Не в состоянии я просто так сидеть.

Пододвигаю к себе поближе ноутбук, открываю почту и решаю — скажу ей все как есть, точнее напишу.

Пусть знает!

Я вон целую неделю боялся поднять вопрос о нашем совместном будущем. К чему привело? Мы с ней порознь, я с ума схожу, а она… А я понятия не имею, как она. Как мой ребенок? Я, может, без этих знаний функционировать не в состоянии. Кто я вообще без нее, без ребенка?

Разминаю пальцы, стучу подушечками по деревянному столу, решая, с чего начать.

А потом оно будто само из меня выливается в письме:

«Снежана, я люблю тебя!

Тогда, пять лет назад, когда я увидел то видео на помолвке… Мне было так неимоверно хреново, что я хотел с разбегу впечататься головой в стену.

Но я в курсе, что я хренов эгоист. Ты не думай, я понимаю это…

Ведь я даже не подумал о том, каково было в тот момент тебе. Ты, наверное, там душой умирала, пока все вокруг крысились на тебя, обвиняли.

А я… Я повел себя тогда, как кусок дерьма.

Вместо того чтобы защитить, по-человечески выслушать, обрушился на тебя со своей злобой, ревностью. Будто ослеп и оглох, так и не разглядел тебя настоящую, не увидел твоего горя и боли.

А ведь это я изначально был виноват в том, что мы не развили с тобой таких доверительных отношений, чтобы ты сразу мне позвонила. В ту же ночь, когда Ваган это с тобой сделал! Если бы ты мне полностью доверяла, то позвонила бы.

Я прекрасно понимаю, сколько раз повторил тебе за время наших свиданий, что никогда не прощу измены, что для меня это конец. Сколько я твердил тебе, что ни один другой мужчина не должен тебя касаться…

Я просто любил тебя безумно, хотел вот таким корявым способом объяснить, что мне доставит безумную боль, если кто-то тебя тронет.

Я бы сейчас по-другому себя повел. С высоты прожитых лет понимаю, случиться может всякое, и если любишь человека, то ты очень многое готов ему простить, многое принять. И это правильно, потому что жить без любимого человека — пытка длиной в годы.

Но знаешь что? Я тебя сейчас даже больше люблю, чем тогда.

Когда я тебя впервые увидел в фирме пять лет спустя… Такую красивую, взрослую, независимую. Думал, инфаркт схлопочу, так сильно на меня подействовала встреча с тобой. Я в себя прийти не мог. Только о тебе и думал!

Творил дичь… Бесился, потому что выкинуть тебя из головы не мог. Жаждал найти хоть один повод, чтобы с тобой остаться, чтобы как-то оправдать всю ту жуть пятилетней давности да помириться.

А потом ты пришла ко мне в отель. Не оттолкнула, когда я стал тебя целовать. Мне тогда крышу сорвало капитально. Прости, что я так жестко к тебе полез! Не мог по-другому, слишком ты была и остаешься для меня желанной. Но знаешь, если бы ты той ночью от меня не сбежала, я бы еще тогда бухнулся перед тобой на одно колено и стал звать замуж, как когда-то…

А тот факт, что ты забеременела, вообще все в моей жизни поменял.

Я не знаю, как все эти пять лет мог держаться от тебя подальше.

Ты ведь именно такая, как мне надо! Нежная, ранимая девушка. Ты никогда не причинила бы мне боль осознанно… И в эту неделю я убедился, какое ты чудо.

Мне было с тобой очень хорошо.

Я вижу своей второй половиной только тебя.

Мне больше никто не нужен. По факту это так с первой нашей встречи.

Не шли меня, пожалуйста, на хер! Хотя бы рассмотри вариант того, чтобы попытаться найти со мной точки соприкосновения.

Прости меня за мой эгоизм, за то, что так обидел тебя в прошлом. Знай, я жизни не пожалею, чтобы тебе это возместить.

Я готов безоговорочно тебе верить, защищать тебя от всего мира! От Вагана, от собственной семейки, от любого, кто посмеет косо на тебя взглянуть.

Я люблю тебя и очень хочу, чтобы ты стала моей женой.

Что мне сделать, чтобы ты согласилась?

Только позови, и я приеду.

Только слово скажи.

Я очень жду…

Твой Барсег».

Завершаю письмо и запрещаю себе его перечитывать. Ведь я себя знаю, начну выкидывать оттуда слова, абзацы, добьюсь того, что отправлять будет нечего.

Написал как есть, как чувствовал, пусть где-то неказисто, но от души.

Отправляю.

Лишь после этого пригубляю давно налитый в бокал коньяк. Морщусь, вкус кажется немного странным. Но разве важен вкус, когда от напитка ждешь хоть какой-то анестезии?

Неожиданно я слышу скрип половицы за дверью.

— Кто там? — резко гаркаю.

Ведь всех распустил. Всех! Кто посмел ослушаться моего приказа?

На секунду мелькает мысль — вдруг это Снежана? Пусть поздно, но все-таки пришла…

— Заходи, — молю надтреснутым голосом. — Заходи, пожалуйста!

И гость заходит.

Именно гость, не гостья…

— Долго же ты ждал, чтобы выпить, — щерит подбитые зубы Ваган.

Глава 51. Самый ушлый в семье

Ваган

Я провожу языком по сломанному клыку. Мне так неудачно выбили зуб, что он надломился под самым корнем, ранит острым осколком и напоминает, сколького я лишился за последние дни.

Внутренняя сторона верхней губы — сплошная рана, которая и близко не успела затянуться. Плюсом к этому разбитое в мясо лицо.

Но так было надо…

Самый простой способ сделаться неузнаваемым.

Изрядно побитое лицо не мешает мне победоносно улыбаться.

Что не вытерпишь ради сладкого чувства свободы. А лицо заживет, пока я буду отдыхать за границей.

Как можно без палева обтяпать побег?

Пункт первый — пообещать кучу бабла дилерам, что снабжали мой клуб наркотой.

Они нашли нужного человека, специалиста по этому делу. Тот обеспечил куклу. Точнее, чмошника, который теперь в кутузке вместо меня.

Пункт второй, самый неприятный, — заплатить сокамерникам за собственное избиение, чтобы очутиться в лазарете.

Пункт третий, приятный, — сбежать, оставив вместо себя точно так же измордованного придурка, который будет изображать меня.

Кретин по наивности думает, что будет спокойно мотать срок за меня, а там ему обеспечат хорошего адвоката, повторный суд или амнистию. Все для того, чтобы его вшивая семейка ни в чем не нуждалась. Разменял свою жизнь на их.