теперь с ним желает пообщаться полиция.

– Нет проблем.

В телефоне что-то щелкнуло, и Мэдди услышала мужской голос. Мужчина назвал свое имя – Стивен – и попросил Мэдди назвать свое.

– Энджи, – солгала она.

– О’кей, Энджи. Чем могу быть полезен?

– Мой муж был… мой муж… – Мэдди запнулась. – А это конфиденциально? В данный момент мне требуется чисто… хм… гипотетический совет.

– Абсолютно конфиденциально, – успокоил ее Стивен. – Я не имею права с кем-либо делиться информацией, которую вы мне предоставите. Кроме того, вы не обязаны сообщать мне свою фамилию. Давайте просто поболтаем. А там посмотрим, чем я смогу вам помочь.

Мэдди облегченно выдохнула:

– Речь идет о моем муже. Он… он встречался с четырнадцатилетней девушкой.

– То есть он с ней спал, да?

– Да.

– Он сам вам это сказал?

– Да. – При мысли, что Дэн способен на такое, не говоря уже о собственном гипотетическом пособничестве, Мэдди испытала прилив острого стыда. – Он хочет знать, сможет ли полиция это доказать. И если да, то какой срок ему грозит.

– А я могу с ним лично поговорить?

– Он боится с кем-либо разговаривать, – ответила Мэдди. – И поэтому попросил меня позвонить и задать пару вопросов, прежде чем он отдаст себя в руки правосудия.

– О’кей. Что ж, боюсь, я не могу обсуждать с вами детали. Мне нужно поговорить с вашим мужем. Однако на основании ваших слов могу дать вам несколько общих рекомендаций.

– Хорошо. Я ценю ваше участие. Спасибо.

– Скажите, у полиции есть показания девушки?

– Нет, – поколебавшись, сказала Мэдди.

– Какова вероятность того, что полиция их получит?

Мэдди снова замялась и после паузы ответила:

– Практически нулевая. Девушка, похоже, не хочет давать показания.

– Ну а тогда как полиция об этом узнала?

– Ее мать нашла сообщения… Она видела их вместе и заявила в полицию. Но девушка не станет давать показания. И мы не знаем, чего теперь ждать.

– О’кей, – сказал Стивен. – Что ж, полиция может предъявить обвинение в совершении преступления и без показаний жертвы при наличии убедительных доказательств из других источников: это заявление матери, телефонные сообщения и так далее. Но без показаний жертвы позиция стороны обвинения будет слабее. Боюсь, не зная деталей дела, я больше ничего не могу вам сказать. Для этого я должен побеседовать с вашим мужем.

– Хорошо, – откашлялась Мэдди. – Ради бога, простите, что отнимаю у вас время, но могу я спросить… Если его осудят, то какой срок ему дадут?

– И опять же все зависит от предъявленного обвинения и имеющихся в деле фактов, однако, если вы уговорите мужа позвонить мне, я смогу рассмотреть с ним все возможности. Ну а пока поищите в Интернете нечто под названием «Руководство суда Короны по вынесению приговоров». Там вы найдете список всех правонарушений, всех отягчающих и смягчающих обстоятельств. За секс с четырнадцатилетним ребенком минимальный срок тюремного заключения – пять лет.

– Пять лет, – эхом повторила Мэдди и замолчала.

– Да. – Стивен, неверно истолковавший растерянный тон собеседницы, поспешил успокоить ее. – Он, естественно, отсидит лишь половину срока. Если он получит пять лет, то через два с половиной года выйдет уже на свободу.

Мэдди похолодела. Два с половиной года. И все? У нее застучало в висках. Она смутно помнила, как поблагодарила Стивена, и на этом разговор, вероятно, был закончен, поскольку мысленно она уже перенеслась на два с половиной года вперед, когда Джерри выйдет из тюрьмы и снова войдет в жизнь Эмили. В жизнь с ним, но не с матерью, и эта мысль ужасала. Ничего не попишешь, такова реальность. К тому времени она, Мэдди, почти наверняка уже отойдет в мир иной.

Или все-таки нет? Она может прожить дольше, чем предсказывают врачи. Хотя что это будет за жизнь? Мэдди подумала о матери, и по щекам заструились скопившиеся в уголках глаз горячие слезы. Мысли о матери невольно напоминали ей об унижениях и страданиях, которые та испытывала в последние месяцы жизни. Мэдди представила, что проживет еще один год, еще два года, чувствуя себя так, как чувствовала себя прямо сейчас, с этой поселившейся в голове тупой, ноющей, а иногда непереносимой болью. Тошнота, рвота, затуманенное сознание. А ведь все может быть хуже, гораздо хуже. При подобном типе опухоли нередко возникают ранняя сосудистая деменция и паралич. Она станет лежачей больной, тяжким бременем для родных, а ее жизнь сведется к бесконечным сеансам химиотерапии. И как долго ей удастся скрывать свое состояние от Эмили? Не слишком долго. Реальность такова, что процесс может затянуться, превратившись в медленную тягостную деградацию. Что наверняка омрачит лучшие годы жизни Эмили.

Отдышавшись, Мэдди потянулась за телефоном проверить время приема в больнице, но телефон выскользнул из рук и упал на пол. Она наклонилась, чтобы его поднять, и внезапно ощутила стреляющую боль в затылке, отчего с криком повалилась на бок, зажав голову ладонями и подтянув колени к груди, да так и осталась лежать в такой позе, массируя затылок, а когда боль немного утихла, залезла под одеяло. «Я этого больше не вынесу, – сказала она себе, в глубине души понимая, что это чистая правда. – Я просто этого больше не вынесу. И как, черт возьми, мне теперь быть?!»

А потом, словно по мановению волшебной палочки, она получила ответ. И от этого озарения ее бросило в дрожь. Выход был. Она вовсе не должна быть обузой или жертвой. Она по-прежнему хозяйка своей судьбы. Она еще не на той стадии, которой в свое время достигла ее бедная мать, со временем превратившаяся в овощ. У Мэдди сразу поднялось настроение – появилась надежда. Она поняла, что сможет пережить еще один день такой боли, еще неделю, еще месяц и даже больше, пока способна сидеть за рулем и держать ситуацию под контролем. Она изо всех сил ударила по подушке кулаком. Бах! К черту злого двойника! Бах! И его тоже к черту! Она собирается прожить чуть подольше, причем на своих, а не на чужих условиях.

Она сделала глубокий вдох. Вдох-выдох. Ее плечи обмякли от ощущения невероятного облегчения и предельной ясности после принятия судьбоносного решения, стоявшего в одном ряду с решениями бросить ненавистную работу или покончить с постылым браком. Нечто подобное она испытала после того, как они с Дэном договорились оставить попытки завести второго ребенка, тем самым избавившись от бесконечного цикла надежды и разочарования, в который превратилась их жизнь. Итак, ей внезапно пришло полное осознание того, что ее решение было не только верным, но и единственно возможным.

Через секунду она примет еще одну таблетку от головной боли, а затем