Шрифт:
Закладка:
Матвей не слышал слов Юдичева. Он не мог оторвать любопытного взгляда от незнакомца в капюшоне, гадая, кто он.
Через несколько минут шлюпка коснулась борта корабля, и на головы им упал деревянный трап из верёвки и досок.
— Я справлюсь, — сказала Надя, отказываясь от помощи Лейгура. Под тщательным надзором остальных она первая успешно поднялась на борт.
Матвей и незнакомец поднялись последними. На палубе их встретила коренастая женщина в тяжёлой морской куртке с десятками заплат. Её светлые и короткие волосы, когда-то, возможно, были золотистыми, но теперь потемнели от солнца и соли. Жилистые и сильные руки были покрыты шрамами и следами от верёвок, свидетельствуя о многолетней тяжелой работе.
Её губы сжались в тонкую линию, а серые, почти стальные глаза, пристально изучали новоприбывших.
— Hvor er Lars? — спросила она грубым голосом, обращаясь к белобородому товарищу.
Тот снял капюшон и впервые открыл себя остальным. Обветренное лицо незнакомца особенно выделялось острыми скулами и гладко-выбритыми щеками. Его голубые, чуть ввалившиеся глаза, смотрели с настороженной серьёзностью.
Белобородый отрицательно покачал головой, смотря в глаза женщине.
— Faen! — прошептала та, стиснув зубы.
— Кто эти люди? — спросил Матвей Лейгура.
— Есть у меня догадка, — ответил исландец.
Женщина в морской куртке услышала их разговор и указала на надстройку.
— Come, — велела она на английском и направилась к двери.
— Она велит идти за ней? — уточнила Маша.
— Да, — подтвердила Арина.
Восемь человек с трудом разместились на тесном мостике. Пространство было заполнено разнообразным оборудованием и приборами, многие из которых выглядели изношенными и явно восстановленными вручную. В центре находился пульт с рулевым колесом и капитанское кресло с потертой кожей. Стены украшали навигационные карты, страницы книг с черно-белыми гравюрами средневековых и современных кораблей, капитанов и пиратов. Повсюду лежали старые ключи, монетки и бутылочные крышки.
Женщина в куртке нажала на кнопку зажигания, и судно пробило дрожь. Встроенные планшеты приборной панели засветились бледным светом; дрогнул и желтый свет, освещая небольшое пространство мостика и заставляя украшения на стенах дребезжать. Судно тронулось.
— О Господи! — почти взвизгнула Маша.
Между её ног проскользнул чёрный кот. Недовольно фыркнув на гостей, он мягкими лапами взобрался на спинку капитанского кресла и ткнул мордочкой в плечо женщине в куртке. Судя по тому, как она умело управлялась со штурвалом, Матвей предположил, что она капитан этого скромного судна.
Рядом раздался голос белобородого:
— Hvem er dere? Fra hvilken del av skjærgården?
— Мы… мы не понимаем, — ответила с беспомощностью в голосе Маша.
— Что это за язык? — Арина с подозрением поглядывала на незнакомцев.
— Норвежский, — ответил Лейгур.
— Ты знаешь норвежский? — спросил Матвей.
— Нет. Знаю только, как он звучит.
Тем временем белобородый подошёл к капитану и начал с ней разговаривать, не сводя с них любопытного взгляда. Чёрный кот, чей загривок украшал белоснежный галстук, с довольным урчанием встретил указательный палец хозяйки, гладившей его по лбу.
— Do you speak English?* (Вы говорите по-английски? (англ.)) — спросил Матвей.
Они покачали головами.
— Talar þú íslensku?* (Говорит по-исландски? (исл.)) — вышел вперёд Лейгур.
Внезапно разговор двух иностранцев прервался, и они оба обернулись к ним.
— Já, — ответил белобородый.
— Они говорят по-исландски, — с лёгкой ухмылкой сказал Лейгур, обернувшись к Матвею и остальным, а затем вновь обратился к иностранцам.
Следующие несколько минут мостик корабля наполнился певучим языком. Матвей заметил, как лица говорящих менялись от удивления к негодованию. Порой белобородый прерывал разговор с Лейгуром и начинал говорить на норвежском со своей напарницей, указывая в сторону моря, на юг.
Когда разговор закончился, Лейгур вернулся к Матвею и остальным. Его брови нахмурились, а лицо стало задумчивым.
— Ну? — с нетерпением спросил Матвей. — Кто они? С какой станции?
Лейгур коснулся бороды.
— Мы ошибались, когда говорили, что корабли не заплывают в эти края, — сказал он и оглянулся на незнакомцев, продолжающих что-то обсуждать между собой.
— Да быть этого не может, — рявкнул Юдичев, шипя от боли. — Ты сам капитан и прекрасно знаешь, что никто во всей Антарктиде не поплывёт в такую даль даже ради…
— Эти двое не из Антарктиды…
Матвей почувствовал как от услышанного под мочками ушей защекотало. Такое чувство он испытывал только когда пугался или слышал что-то невероятное.
— … а с архипелага Шпицберген, — закончил Лейгур.
Глава 18
Новый мир
Белобородый назвался Олафом, а его подруга-капитан — Бригиттой. Оба, по их словам, родились и выросли в городе Лонгйир, расположенном на острове Западный Шпицберген. Именно в это место с труднопроизносимым названием держало курс их маленькое судёнышко, а само путешествие, если верить капитану, должно было занять от силы два-три дня.
Из-за вновь открывшегося кровотечения из раны Юдичева их едва начавшийся разговор на мостике продлился недолго. По просьбе Бригитты, Олаф проводил Матвея и остальных в скромную, но довольно уютную каюту с тремя койками, где они могли бы отдохнуть. В центре помещения стоял маленький стол, на котором лежали карты и несколько книг. У стены располагался шкаф для одежды и личных вещей, а у двери — компактный умывальник с треснутым зеркалом в углу.
Пока Матвей помогал Юдичеву улечься на одну из коек, Олаф достал из тумбочки банку размером с ладонь и жестом объяснил, что её содержимым следует обработать рану на лице.
— До боли знакомая вонь… — произнёс Юдичев, стиснув зубы. — Никак китовый жир?
— Он самый, — подтвердил Матвей, зачерпнув пальцами масляную субстанцию молочного цвета. Ему доводилось несколько раз использовать ворвань в качестве целебной мази: она хорошо снимала воспаление и помогала остановить кровотечение. — Готов?
— Вонять рыбой всю следующую неделю и не встречаться с зеркалом? Спрашиваешь… — даже чувствуя боль, Юдичев не упустил возможности ответить с сарказмом. — К счастью, природа наградила меня непревзойдённой харизмой, поэтому, даже будучи уродом со шрамом на лице, я не останусь без женского внимания.
Где-то позади раздался Машин шёпот:
— Господи…
Арина тоже не осталась в стороне и довольно громко произнесла:
— Придурок…
Пока Матвей наносил мазь на рану — а Юдичев не забывал шипеть при каждом прикосновении, — Олаф покинул их, но быстро вернулся с шестью кусками засушенного китового мяса.
— Говорит, что этой ночью нам
