соборного решения, принятого в отмену прежнего постановления. Таким образом, пребывание Иоанна на кафедре является нарушением канонических правил.[538] Иоанну было передано это постановление Собора. Но он не подчинился ему и оспаривал применимость правил, принятых на арианском Соборе, осудившем Афанасия. Он перестал, однако, являться в храм и не выходил из епископского дома. В городе было тревожно. Приверженцы Иоанна устраивали сборища. Свидетельство об этом сохранилось в указе от 29 января, которым было воспрещено всем состоящим на службе принимать участие в «бунтарских сборищах» (tumultuaria conventicula), под угрозой отставки и конфискации имущества.[539]

Так прошел весь Великий пост. Незадолго до Пасхи Иоанну был передан приказ оставить церковь, так как он осужден двумя Соборами. Но Иоанн, объявил, что уступит только силе. В навечерие Пасхи, когда по старому обычаю совершалось крещение, в Софийский храм собралось огромное множество народа, и Иоанн вышел из своего заточения, чтобы совершить крещение и церковную службу. Но в храм вошли войска, произошло кровавое побоище, крещальня оросилась кровью, и иоанниты были вытеснены из храма.[540]: Приверженцы Иоанна собрались затем в банях Константина, но и оттуда были вытеснены военной силой вместе с совершавшими таинство епископами и священниками. И здесь произошло кровопролитие. В день Пасхи иоанниты собрались за городом в Ипподроме Константина, который назывался Деревянным цирком, Ξυλόκιρκος, и оградились против нападения частоколом.[541] Военный отряд был послан разогнать их, и вновь произошло кровопролитие. Такое тревожное состояние длилось до дня Св. Троицы. Иоанниты, лишенные кафедрального храма, собирались, где могли. Епископский дом, где жил Иоанн, охраняла большая толпа народа днем и ночью. Было два случая покушения на Иоанна. Так думали его приверженцы. Второй покушавшийся, раб пресвитера Ельпидия, убил во время бегства несколько ни в чем не повинных людей. Префект города арестовал его и отказался выдать иоаннитам. 10 июня епископы Акакий и Антиох настояли перед императором на удалении Иоанна силой. Об этом было дано знать Иоанну. Но прошло еще десять дней, и только 20 июня Иоанн, простившись с друзьями и преданными ему диаконисами, вышел из дома не в ту сторону, где его ожидали, и, отдавшись в руки властей, был перевезен на азиатский берег Босфора.

Когда весть об этом распространилась, часть толпы бросилась к берегу моря, другая, находившаяся в храме св. Софии, была окружена военной силой. Сломав двери, толпа повалила из храма, и в эту пору начался в церкви пожар с кафедры, на которой проповедовал Иоанн. Сгорел Софийский храм и расположенное между храмом и дворцом здание сената, богато украшенное роскошными мраморами и большим количеством великолепных статуй. Перед входом в него стояли знаменитые древние изваяния: Зевс Додонский и Афина из Линда. На них капал свинец с растопившейся от пожара крыши храма, и оказалось потом, что эти статуи остались под свинцом невредимыми. Но статуи девяти Муз, привезенные при Константине из Геликона, погибли во время этого пожара.[542]

26 июня 404 года был поставлен патриархом Арзакий, человек очень старый, брат предшественника Иоанна, Нектария. Иоанн был сослан в город Кукуз в Армении. Выбор места ссылки, по его словам, принадлежал императрице.[543] Иоанниты и их враги взаимно взваливали друг на друга вину происшедшего бедствия.[544] Было снаряжено расследование дела и суд под председательством префекта города, Оптата. Многие видные лица из числа приверженцев Иоанна были признаны виновными и подвергнуты разным наказаниям. В числе привлеченных к суду была и диакониса Олимпиада. Знатная и богатая по происхождению, Олимпиада была дочерью невесты императора Константа, бывшей впоследствии в замужестве с армянским князем.[545] Олимпиада была наказана крупным штрафом и, покинув столицу, переселилась в Кизик. К лицам низшего положения суд был строже.[546] Так, один пресвитер, по имени Тигрис, по происхождению варвар-вольноотпущенник, подвергся телесному наказанию и умер на пытке. Чтец Евтропий, совсем молодой человек, после страшных телесных истязаний умер в тюрьме. Пострадало много лиц разного положения, одни — по суду, другие — во время военных репрессий, разгонявших собрания иоаннитов. По свидетельству современника, знавшего лично многих из пострадавших, солдаты позволяли себе разные бесчинства: срывали богатые одежды с женщин, рвали с них ожерелья, пояса, вырывали серьги из ушей, а иногда и вместе с ушами.[547] Из этого последнего сообщения следует заключить, что мятежные собрания иоаннитов продолжались и правительство принимало против них строгие меры. Указ от 11 сентября, обращенный к городскому префекту, повелевает взыскивать штраф в 3 фунта золота с хозяев, рабы которых будут участвовать в мятежных сходках; городские корпорации за участие своих членов в сходках подлежат уплате штрафа в 50 фунтов золота.[548] Своими проповедями против сильных и богатых Иоанн вызвал брожение в низшем классе населения столицы и являлся в глазах правительства демагогом. А тот фанатизм, который обнаружили его приверженцы во время его удаления, объясняет строгость мер в отношении иоаннитов и самого пастыря. Иоанн имел приверженцев не только в столице, но и в городах Малой Азии, которые устраивали ему по пути кое-где торжественные встречи, о чем он сам помянул в письмах к друзьям с дороги.[549] Считая его низложение незаконным, иоанниты отказались от общения с патриархами Константинопольским, Антиохийским и Александрийским и были настолько многочисленны, что грозили явиться новой сектой. 18 ноября 404 года был издан указ на имя префекта претория Востока, в котором было повелено правителям провинций воспрещать частные собрания тем, кто не признает патриархов Арзакия, Феофила и Порфирия.[550] Таким образом, волнение, вызванное Иоанном, захватывало широкий круг, не ограничиваясь столицей, и имело в глазах правительства вид церковного раскола.

Путешествие Иоанна на место ссылки затянулось на несколько месяцев — отчасти вследствие постигшей его тяжкой лихорадки, а также и тех задержек, которые вызывали разбойничавшие по всей Малой Азии исавры. Он испытал по дороге большие неприятности от Леонтия, епископа Анкиры, и Феретрия — Кесарии Каппадокийской. По наущению Феретрия, на дом, где жил Иоанн, сделали нападение монахи, отбитые военным конвоем, сопровождавшим Иоанна. Одна благочестивая почитательница Иоанна хотела дать приют больному изгнаннику на своей вилле в 5 милях от Кесарии; но феретрий заставил удалить его среди ночи под предлогом слуха о нападении исавров. Иоанн посылал с пути письма многочисленным своим друзьям в столице и с особенной нежностью и заботой обращался к Олимпиаде. Зная ее преданность и нежную заботу о нем, он скрывал от нее те бедствия, которые постигли его в пути и о которых сообщал другим друзьям, утешал, стараясь поднять ее дух из