– Как прикажете, мадам, – ответил он, с недоумением посмотрев на свою одежду.

– Что же, будем считать, что начало нашей дружбе положено – Мария позвала своих фрейлин. – Милорд, я благодарю вас за содержательную беседу, – в заключение сказала она сэру Роберту.

– Ваше величество может всецело располагать мною, – поклонился он, довольный, что отыскал такие учтивые слова.

Выехав из ворот королевского парка, сэр Роберт направил коня к ближайшему трактиру.

– Эй, бутылку вина мне! – крикнул он трактирщику, войдя в зал. – И поесть: большой кусок мяса с кровью, почки в уксусе, тушеную капусту и пирожки!.. Тысяча чертей, быть другом королевы, болтать с ней о разных пустяках, – неужели я не способен на большее? – проворчал сэр Роберт себе под нос. – И почему, черт возьми, ей не понравился мой наряд?..

Часть 3. Двор Елизаветы

Сэр Джон медленно ехал по дороге в загородное королевское поместье, где жила теперь принцесса Елизавета. В последние дни дождей не было, ярко светило солнце, и дорога успела просохнуть; между тем, она была пуста, – сколько хватало глаз, не видно было ни проезжих, ни прохожих, – так что лошадь сэра Джона все время норовила перейти на рысь.

– Нет, Арабелла, – говорил сэр Джон, сдерживая поводья, – мы никуда не торопимся. Я понимаю, ты застоялась в конюшне и не прочь размять ноги, но пойми, глупо будет, если мы явимся раньше положенного часа. Мне вовсе не хочется сидеть в прихожей вместе с лакеями и дожидаться, пока принцесса закончит играть в мяч, примет ванну, съест свой ланч, а уж потом выйдет ко мне. Я узнал распорядок дня, которого она неукоснительно придерживается; мы должны прибыть после ланча, – не раньше, не позже.

Ты спросишь, а какого черта мы так рано выехали из Лондона? Видишь ли, вчера и позавчера, и третьего дня сэр Эндрю отмечал свои именины. Тебе, Арабелла, трудно понять, каково жить человеку в стране с двумя вероисповеданиями: по католической вере полагается праздновать именины и прославлять своего святого покровителя, но протестантская вера не признает святых и их прославления. Что же делать? Пришлось сэру Эндрю в первый день собирать друзей-католиков и отмечать с ними свои именины; во второй день он собрал друзей-протестантов и отмечал с ними уже не именины, а день апостола Андрея, ученика Спасителя, – а на третий день пили уже просто за здоровье сэра Эндрю.

Мне пришлось хуже всех, поскольку я был рожден в католической вере и не выходил из нее, – точнее сказать, забыл о ней, – но моего покойного дядю Френсиса считают столпом английской Реформации на том основании, что старик был собутыльником короля Генриха. Исходя из всего этого, в первый день я отмечал именины сэра Эндрю как правоверный католик, во второй день, как племянник своего великого дяди, пил за апостола Андрея, а на третий день в качестве самого себя я пил за здоровье сэра Эндрю.

После такой католическо-протестантской попойки мне бы отлежаться в постели, но надо ехать к принцессе Елизавете. Если бы не большая кружка эля утром, я не смог бы взобраться даже на осла, не говоря уж о тебе, – он потрепал лошадь по холке. – Так что не спеши, милое животное, а то потеряешь меня по дороге.

Лошадь фыркнула, мотнула головой и поплелась шагом. Сэр Джон с удовольствием вдохнул свежий осенний воздух с запахами увядающих трав и листьев, и сладко потянулся.

– Ничего, – сказал он, – в эдакий благодатный денек быстро приходишь в себя. Природа добра к нам – она оставляет для нас одно хорошее.

Двор принцессы Елизаветы был беспорядочен, однако в этом не было ее вины. Лишившись матери в раннем детстве, она не пользовалась вниманием отца: король Генрих хотел сына, наследника престола, и когда его третья жена Энни Сеймур, следующая после леди Болейн, родила ему мальчика, Генрих совершенно охладел к Елизавете. Она росла заброшенным ребенком вдали от двора, хотя и пользовалась всеми благами, полагающимися королевской дочери.

К Елизавете приставили хорошего учителя, который обучил ее языкам и основам наук, но не было никого, кто смог бы привить ей необходимые для женщины знания о доме и о себе. Враги Елизаветы со злорадством отмечали неряшливость принцессы, неумение красиво одеваться и ее грубоватые манеры. Говорили, что за внешним порядком жизни ее двора скрываются хаос и сумбур, что придворные ведут себя вульгарно, а она им не препятствует. Говорили также, что ее двор погряз в похоти; прибавляли шепотком, что Елизавета и сама имеет склонность к пороку.

Все это было отчасти верно, однако, с другой стороны, можно было бы отметить, что Елизавета всеми силами стремилась обуздать распущенность своего двора, что придворных для нее выбирала королева Мария, а вернее, сэр Стивен, – ну, а саму Елизавету никак нельзя было назвать распущенной, тем более, порочной. Так мысленно возражал сэр Джон врагам принцессы Елизаветы, подъезжая к ее имению.

Несмотря на то, что он получил полные сведения о дворе принцессы, сэр Джон с любопытством вглядывался в его жизнь. Первое впечатление было, действительно, неблагоприятное. В воротах дремали два солдата: один из них лениво приоткрыл левый глаз, бросил циклопический взгляд на сэра Джона и тут же стал дремать дальше; второй солдат даже не проснулся.

На обширном дворе было грязно, повсюду валялись какие-то тряпки, в цветниках расхаживали курицы; служанка, вышедшая из дома, высыпала мусор прямо на клумбу; дворовый мальчишка справлял малую нужду перед мраморной статуей Афродиты.

Сэр Джон прошел в центральные двери дома, и никто его не остановил. Перед лестницей он встретил, наконец, офицера из охраны, который поинтересовался его именем и спросил, зачем он прибыл. Узнав, что сэр Джон приехал с разрешения королевы, дабы возобновить давнее знакомство с принцессой, офицер потерял интерес к посетителю и показал, как пройти к покоям Елизаветы.

Сэр Джон скоро заблудился в запутанных коридорах и попал на половину фрейлин. Навстречу ему выбежали две растрепанные девушки, чуть не сбив его с ног.

– О,