«Все сожрут», — грустила Кристина, сидя в ожидании автобуса.

Масленицу провожали в ресторане «Березка», в русском стиле. Место было хорошее, да и привычное всем. По всей территории стояли небольшие домишки, сделанные под срубы, в некоторых могло поместиться человек шесть максимум, как в небольшом предбаннике, а другие, побольше, могли спокойно вместить человек двадцать.

В обычное время между домиками разъезжали официанты на роликах и разносили шашлыки. Но сейчас во дворе было пусто.

Кристина вошла на территорию ресторана, услышала крики и громкую музыку — пошла на звук. Она опоздала на полтора часа и уже готовила извинительную речь. Постаралась принарядиться, чтобы Василий оценил. Мягкий нежный ветерок теребил волосы.

Не успела Кристина дойти, как нежный ветерок стал теплеть и вот уже обдавал жаром, а вдохнуть стало невозможно — все превратилось в едкий удушливый дым. Кристина увидела, что люди не радостно кричат, а бьются в истерике в двери избушки. На крыше бушевало пламя.

В воздух поднялась мука, превращаясь в смертоносное облако. Она легко воспламенялась, разлетаясь по избе.

Мука, много муки в воздухе. Она помогала огромному большеротому огненному демону быстрее расправиться с человеческой плотью. Внезапный взрыв снес часть крыши и впустил живительный кислород внутрь, но было слишком поздно. Оставшимся в живых не повезло, они просто страдали дольше. Кристина рвала на себя двери, била в окна и кричала — успела заметить, как корчится на полу Лиза. Подруга — вся черная, обугленная, билась в конвульсиях — сражалась за жизнь. Кристина вцепилась в ручку двери, она была слишком горячей.

— Пошла вон, дура! — Что-то мелкое и черное вцепилось в Кристину и оторвало от дверей. Она обернулась и увидела начальника, Семена Палыча. Его маленькие темные звериные глаза смотрели на нее с ненавистью. Шеф с нечеловеческой силой оторвал ее от ручки, оттащил, усадил на землю.

Кристина зажмурилась и мгновение спустя услышала, как подъезжает машина.

О, чудо! Пожарные!

«Только почему без сирены», — промелькнула где-то на краю сознания мысль.

Семен Палыч волок Кристину к выходу, попутно влепив ей звонкую пощечину. Это быстро привело ее в чувство. «Вася, — пронеслось в голове. — Где Вася?» Обожженные ладони так и саднило.

Из пожарной машины вышли люди в штатском.

— Эта проверяла, — быстро сказал Семен Павлович и заслонил своим тщедушным тельцем Кристину. — Она проверяла…

Только сейчас Кристина увидела, в каком на самом деле состоянии Семен Павлович: весь в копоти, дышит тяжело, рука на сердце, глаза навыкате…

Еще несколько пожарных, тоже без защитных костюмов, шли в сторону горящего домика. Спокойно пошли, как в будний день на работу.

— Все в норме, — брякнула Кристина.

— Куваты собрали? — услышала она чей-то оклик и словно обледенела.

— Теперь дуй писать отчет.

Кристина застыла.

— Пошла!

Семен Павлович рявкнул так, что Кристина очнулась, только когда уже вбежала в метро. Люди оглядывались на нее и отходили подальше.

Не помня себя, опять проделав тот же сложный маршрут с пересадками, Кристина вернулась на работу. Состояние было абсолютно сомнамбулическое — как в детстве, когда ее закрыл собой Волшебник.

Она поплелась в здание номер 6. К Правдорубу. У козырька курил Василий. Он выглядел как нездешний принц из сказки, слишком красивый для этого мира. И настроение у него было отличное, сразу видно. Сияя, он грелся в лучах скупого солнца.

— Приветули!

Кристина не нашла в себе сил ответить, а Василий, как обычно, не обратил на ее состояние внимания.

— Пошли, я на тебя пропуск выписал. Палыч успел отдать последнее распоряжение, я ему признался, что ты помогала! Там такое!.. — задорно сказал Василий.

Кристина даже не поняла, как оказалась на нужном этаже. Василий протиснулся вперед. Люди внимательно следили за работающим аппаратом. На разных частях ствола то зажигались, то гасли символы, а потом это интерпретировалось и выводилось на экран. Народу было много, и публика собралась весьма разношерстная: парочка военных, несколько совсем молодых людей, серьезные дяди в костюмах.

— Представляешь, сегодня Палыч уехал на скорой. Инсульт, — сдерживая улыбку, сообщил Василий. — Похоже, все. Кирдык.

Кристина с трудом подняла голову и взглянула в эти невероятные небесные глаза — такие глаза могли принадлежать герою, они были над этим миром, над его горестями и радостями…

— А почему? — наконец-то выдавила она. Ее била мелкая дрожь.

— Да сверху сказали запустить аппарат, а он ерепенился, саботировал типа. А вопрос важный был, про дамбу. Короче, этого старого пердуна увезли, а Правдоруба только что покормили. Говорит, что дамбу строить можно! Это же стройка века! Круто, да? Ты самое интересное пропустила!

Василий улыбнулся непропорционально огромным ртом.

— Его только что покормили, — пробормотала Кристина и бессильно опустилась на пол.

— Ага! Я и запустил процесс, — горделиво сообщил Василий. — На этот раз был красный куват, ядреный такой. Огонь ваще.

Кристина свернулась калачиком на полу под ногами Василия и, не обращая внимания на толпу, завыла.

Максим Кабир

«Японец»

Понедельник, 10.30

— …Эту идею! — закричала Шилина.

— Что? — Андреев вцепился в собственные колени, надеясь, что выглядит более-менее бодро и провожающие не развернут моторную лодку, испугавшись за самочувствие пассажира.

Шилина качнулась к нему и повторила, перекрикивая шум мотора:

— Вообще-то мы слямзили эту идею!

— Вот как?

Ветер заливал холодной моросью, сдергивал капюшон дождевика. Хлипкое суденышко боролось с волнами, а ведь до отплытия, на территории бывшей погранзаставы, их «капитан» сказал, что погодка сегодня «шик». Жилистый паренек, здешний, сахалинец, высокомерно озирал столичных гостей и поблескивал золотой фиксой.

— Гетенборгский фестиваль, — проорала Шилина на ухо. — Проходит в Швеции!

— Знаю! — отворачиваясь от жалящего ветра, так же криком подтвердил Андреев. Он собирался упомянуть Ингмара Бергмана, но стихия кляпом заткнула рот.

Не услышав его «знаю», Шилина закричала отрывисто:

— Они провернули это прошлой зимой! На острове Хамнескер! Все прошло отлично! — Шилина продемонстрировала большой палец. Четвертый член команды, фотограф, щелкал камерой. Пейзаж захватывал дух. Земная твердь, некогда принадлежавшая префектуре Карафуто, вылезала из пучины наподобие серо-зеленого дракона, какого-то чудища в стиле кайдзю. До Японии было рукой подать: девяносто километров через пролив Лаперуза. Лодка неслась вдоль величественного, окуренного мглой мыса. Охотское бурлило и грохотало. Впервые Андреев очутился так далеко от дома — на краю света.

Особо крутой «ухаб» завязал желудок узлом, и в этот момент фотограф поймал побледневшего Андреева в объектив, запечатлел, бледного и дезориентированного, с жалкой улыбочкой, смахивающей на оскал.

— Вот он! — крикнула Шилина, заслоняясь ладонью от солнца, вдруг прорезавшего кулису небес. Будь эта сцена рукотворной, Андреев аплодировал бы мастерам света. Как безукоризненно выхватили они