– Я что, непонятно объяснил? Какого черта ты приперся?

Даниель сполз по стене, опустился на колени и одной рукой шарил по ковровой дорожке в поисках очков. Вера сама не поняла, как оказалась между ними, загородив спиной жениха. Эмиль развернулся и бросился в спальню, Зоя стояла на пороге и зажимала рот рукой.

– Ты что, не видишь! Она еще дергается, блин! – закричал Эмиль.

Вера заглянула в спальню Сильвии и увидела ее висящей под огромной хрустальной люстрой. Эмиль взобрался на стеклянный столик и подхватил повешенную за талию так, чтобы лента от пуанта, на которой решила повеситься Сильвия, перестала сдавливать ее горло и ломать позвонки.

– Нож, быстро! Быстро!

– Но вы все ножи выбросили в пропасть! – возмутился Оскар.

– В кухне полно, быстро! – орал Эмиль. Сильвия хрипела, судорожно дергая кистями рук и ступнями.

Мартин вернулся с большим кухонным ножом для разделки мяса. Эмиль перерезал шелк, принял дергающееся тело Сильвии на руки и опустил на пол.

– Прости, прости, прости, – всхлипывая, шептала Зоя, опустившись рядом.

– Зачем ты оставила ее одну? – взревел Эмиль.

– Она попросила. Сказала – пять минут. Ей было физически необходимо побыть одной. У нее сын только что умер… Эмиль!

– Четыре трупа, Зоя! Если она умрет, значит, мы все провалили к чертям. Кристоф нас сожрет живьем, а кости скормит газетчикам.

– Прости!

– Если меня закроют, я тебя убью!

– Прости!

– Живо садись на мотоцикл и дуй в Кавалер-Сюр-Мер! Нужна «Скорая», носилки… Здесь ни черта не ловит связь.

Зоя вскочила, все еще прижимая руки ко рту, и стала пятиться к дверям.

– Живо!

Она выбежала так стремительно, что едва не упала, зацепившись каблуком за порог. Эмиль стоял перед Сильвией на коленях, не зная, что делать, как помочь, как остановить близкую смерть. Женщина похрипела минуты две от силы, двигая подбородком и пальцами, а потом как-то странно расслабилась и запрокинула голову, ее лицо вытянулось, рот раскрылся, ступни развалились. Она стала похожа на дедушку Абеля с этим чудовищно распахнутым ртом, ее тело потеряло изящество и застыло страшным саксаулом. Прежнему образу соответствовали только длинные рыжие волосы, разметавшиеся по полу. «Смерть – отталкивающее зрелище», – подумала Вера и на секунду зажмурилась.

Эмиль понял, что это все. Он потрогал под скулой Сильвии, прикладывал ухо к груди, мял запястье. Безрезультатно. Поднялся и с минуту стоял, низко опустив голову.

– Всем назад, – сказал он, повернув голову и посмотрев через плечо на толпившихся в дверях. А потом прокричал так сильно, что, наверное, у всех зашевелились на головах волосы: – Я сказал, всем назад! Живо!

Вера шагнула к стене, схватила Даниеля за руку, который все еще сидел на полу, помогла подняться. Оскар, Мартин и Дениз поспешили вернуться в «Маленький Версаль». Эмиль сорвал покрывало с кровати Сильвии и накрыл ее тело.

Выходя, он принялся звонить Зое, но ловило здесь из рук вон плохо. Он вошел в залу белее мела, сел на стул, с которого согнал Оскара, и минут пятнадцать жал на кнопку вызова, ожидая гудка, которого все не было.

Глава 17. Я на вашей стороне

Подобрались сумерки, солнце садилось за горизонт, на небе ни облачка. Оно было нежно-голубым, потом порозовело, стало темнеть, пока не превратилось в индиговое. Взошла луна, от полного диска отошла значительная часть, и круг стал ощутимо неидеальным. Из залы с фотографиями доносилось размеренное тиканье напольных часов. Дедушка Абель по-прежнему храпел, иногда Кароль поднималась со стула, чтобы протереть его подбородок платком.

Когда стало совсем темно, Мартин нащупал выключатель и зажег люстры. Даниель сидел каменным изваянием на банкетке, уронив локти на колени и сжав ладонями виски. Вера и Дениз расположились за столом, на котором в беспорядке стояли тарелки и бокалы. Становилось душно, благородные сыры с досок источали неприятный душок, смешиваясь с кислым запахом пролитого вина, канапе подсохли и потеряли форму.

– Кристоф поднял документы, – вдруг нарушил тишину Эмиль. Все вздрогнули, услышав его слегка охрипший голос. Но говорил он, уже успокоившись. – Касательно смерти маленького Шарля Ардити. Ни в одном из отчетов не было сказано, что вы, Даниель, виновны.

Вера подняла на Эмиля круглые от недоумения глаза. Даниель остался неподвижным. Столько испытаний выпало на его долю в эти выходные, столько смертей, что он, наверное, потерял способность реагировать и на хорошие новости.

– Все психологи, социальные работники, ювенальный судья и даже сторонние эксперты были единодушны в том, что вы невиновны. Шарль разбился сам. Это был несчастный случай.

Даниель не поднимал головы.

– Почему же вы до сих пор живете с мыслью, что убили брата? Почему Ксавье так уверенно говорил, что вы убийца? Почему все члены семьи, даже дедушка Абель, считают, что Шарля столкнули вы?

Эмиль поднялся и прошел в залу с фотографиями.

– У вашей мамы были красивые черные волосы, – заговорил он оттуда. – Но кто этот месье с седой копной рядом с ней? Она выглядит счастливой, обнимая его одной рукой, смеется, глядя на него. Вы знаете, о какой фотографии я говорю – где она с дедушкой Абелем. У них не было тайного романа, но Абель Ардити относился к вашей матери с большим восхищением. Он единственный человек в семье, который поддерживал ее идею «взращивать в вас страдания», чтобы превратить в великого художника – такого, каким был Сальвадор Дали. Дали – самый эксцентричный из всех художников, но мало кто знает, что таким его сделали родители. Еще до появления психоанализа, в ту эпоху, когда родители могли творить со своими чадами любую дичь, не заботясь о здоровье психики. Идит Солер решила взять этот метод на вооружение. А когда случилось несчастье и ее младший ребенок погиб, она сошла с дистанции и подсела на наркотики. Тогда-то и решился взять бразды воспитания дедушка Абель, брат Анри Ардити – темная лошадка вашего странного семейства.

Эмиль вернулся в «Маленький Версаль» и посмотрел на Веру, которая сидела точно поперхнулась, но позабыв закашляться. Даниель не двигался, лишь иногда сильнее сжимал виски.

– Абель Ардити окончил военную среднюю школу в Экс-ан-Провансе, а в шестидесятые уехал в Алжир добровольцем, поступил на службу в десятую парашютную дивизию, а потом подался в разведку. Нам с большим трудом, но удалось найти его следы в истории. Его жизнь из тех, которые сложно отследить и полиции. Жизнь военного шпиона.

Все медленно перевели недоуменные взгляды с Эмиля на мирно посапывающего в инвалидном кресле дедушку.

– Чем он там занимался в Алжире? В основном допросами и пытками. И действительно год провел среди арабов в Тунисе. Когда