– Кто это мог быть? Никого постороннего здесь нет. Дворецкого тоже нет. Дениз?

Девушка вздрогнула, но продолжила раскладывать тарелки.

– Дениз давно у нас служит, я не заметил у нее навыков ниндзя. Мартин? Тоже не могу сказать, что он похож на убийцу. Я? Я не убивал! Оскар? О-оскар, – Ксавье подошел к бедному, понурившемуся нормандцу, но тот, видимо, привык к воплям племянника своего покойного подопечного и никак не отреагировал, продолжая сидеть каменным изваянием, точно «Мыслитель» Родена.

– Оскар, это ты зарезал дядю? Молчит! – Ксавье всплеснул руками. – Полицейского где носит? Когда Герши уже хоть что-нибудь сделает? Мы находимся в доме, по которому бродит убийца! А, ну и к черту…

Он сделал круг, будто приняв решение молчать, но сегодня ему это давалось особенно тяжело.

– Я все детство прожил под одной крышей с убийцей, мне не привыкать! – вырвалось у него. – Постоянно бояться и оглядываться, что тебя столкнут с обрыва, в окно, с балкона, с лестницы, с крыши… Можете себе это представить хоть на минуту? Я никогда! Никогда не ходил гулять по побережью на мыс дю Датье, не подхожу к окнам, опасаюсь лестниц и балконов. Боюсь высоты, точно герой хичкоковского «Головокружения». Мадемуазель Вера, как он выглядит, этот мыс, высоко ли там падать? Как вы ходите туда с ним и не боитесь?

Ксавье прошел мимо Даниеля и встал полубоком к нему, глядя с такой ненавистью, с таким неподдельным отвращением, что у Веры побежали по коже мурашки.

– Ну что ж, это либо ты, либо я. Одно из двух. У нас обоих был мотив убрать его.

– Какой мотив был у тебя? – спросил Даниель, и этот вопрос прозвучал очень странно. Будто он чувствовал вину за то, что осудил дядю перед смертью за фальшивую слепоту, за самоотверженность ценой собственной свободы и глупую браваду.

– Хорошо! – Ксавье развел руки в стороны. – Есть еще третья версия. Этот человек пять лет притворялся слепым, у него был рак. Он мог бы убить себя сам, а прежде зарезать повара. Только вот затрудняюсь придумать, зачем ему было приканчивать японца? Ах, знаю! – Он расцвел белозубой деланой улыбкой. – Чтобы досадить мне и моей матери. Лишить ресторан повара, благодаря которому мы получили третью звезду. Это на него очень похоже!

Ксавье схватил со стола бутылку и стал трясущимися руками разливать вино по бокалам.

– Что ж! Как я быстро управился и раскрыл дело. Мадемуазель Вера, не так ли? Самоубийца! Вот и вся недолга.

Ксавье хохотнул, как гиена, пролил вино на скатерть, попало и на его полосатый костюм. Он принялся отряхиваться, вытирать стол салфеткой, разбил тарелку, случайно смахнув ее на пол, нервно присел и стал помогать Дениз собирать осколки. К ним присоединилась Кароль. Потом он поднялся и опять принялся за бокалы: наполнял их вином и ставил в ряд точно солдатиков, страшно нервничая и потея.

Когда бутылка опустела, он подхватил два бокала и протянул один Даниелю.

– Выпьем, братец, ведь дело раскрыто, мы оба невиновны! Аки купидончики на картине Рубенса. Как хорошо теперь. Ну, бери! Это Шато-Латур, ты же только его пьешь.

Даниель безвольно взял в руки бокал, глядя на брата, как на сумасшедшего, которому лучше не перечить.

– Ты во всем меня превосходил, тебе прочили карьеру отменного галериста. Ты разбираешься в искусстве, как Вазари, играешь на рояле и говоришь на семи языках! Но все это в твоей жизни случилось не потому, что ты такой умный. А потому, что убил. Убил ребенка! Поэтому и слышишь его голос. Пей же! За упокой души братца. Она пребывает с тобой – душа Шарля, маленького невинного Шарля, который досаждал тебе своим присутствием, как теперь я. Тебе ничего другого не остается, лишь забивать голову книгами, чтобы не думать обо всех нас, чертов эгоист!

Ксавье одним махом выпил вино и, точно гусар, вытер усы рукавом пиджака.

В коридоре раздался стук каблуков, вошла Сильвия и окинула залу взглядом королевы. Ксавье моментально стих и ретировался к окну, его лицо разгладилось. Незаметным движением он поставил пустой бокал на стол, а руки сунул в карманы.

С минуту Сильвия оценивала обстановку. В соседней зале тикали часы, из открытых окон доносились крики чаек.

– Прошу всех к столу, – наконец проронила она.

Это случилось минут через десять. Все сидели молча и пытались есть при полном отсутствии аппетита, когда Ксавье начал тереть лоб, щеки и тяжело дышать, будто ему не хватает воздуха. Он, извинившись, поднялся, отошел к окну и принялся оттягивать бабочку от горла.

– Я должен отлучиться, прошу прощения, – прохрипел он и отправился к дверям. Сильвия проводила его взглядом, в котором читалась тревога. И было о чем тревожиться: голос сына выдавал отек гортани. У него начиналась аллергия.

Когда Ксавье вышел, Сильвия попыталась всех успокоить, сказав, что у него действительно с детства аллергия, которую трудно контролировать, она может возникать на нервной почве, ему нельзя пить так много красного вина, он сейчас сделает себе инъекцию антигистаминного и вскоре вернется. И продолжила преспокойно разрезать ножом отбивную.

Дедушка Абель недобро пошутил, что им на голову не нужен третий труп. Сильвия отправила ему холодный взгляд, Зоя успокоительно погладила ее по руке. Но слова старика-разведчика из Туниса возымели эффект: спокойствие ее наконец оставило – она стала нажимать на приборы с силой, дважды серебро неприятно скрежетнуло о фарфор.

Тут наконец Вере открылось ее истинное лицо. Кожа Сильвии пошла пятнами, пальцы и губы задрожали. Она мастерски носила маску дамы из высшего общества, но под этой личиной скрывался точно такой же нервически-истероидный психотип, как у Ксавье. Они же были родственниками, а яблоко от яблони не могло укатиться слишком далеко. Ранее Вера никак не могла разгадать, как у столь холодной и едва не бесчувственной женщины мог родиться такой эмоциональный сын. Но секрета здесь не имелось: она сама была очень эмоциональной, отсюда и выбор профессии, тяга к предметам искусства, жесткая, как у солдата, дисциплина.

Недолго она сражалась с бифштексом, а потом отбросила приборы и встала, направившись к двери.

– Правильно, правильно, торопись, может, он еще жив, – засмеялся ей вдогонку дедушка Абель и отправил в рот кусок окровавленного мяса.

Следом поднялась и Вера. Окинув всех тревожным взглядом, она побежала за Сильвией. Зоя и Даниель присоединились к ней в коридоре, когда этаж огласили удары в дверь и голос Сильвии:

– Ксавье, открой немедленно!

Но дверь была заперта на ключ. Даниель высадил ее плечом и первым бросился в комнату, но его