изящно. С детства не выношу предложенное им питьё, аж дыхание сбилось, стоило представить этот густой запах. А после совместного купания с Неферпсут я и без мёда нескоро начну пить молоко.

Сказав, что мне ничего не нужно, я забралась обратно в кровать, завернулась в одеяло и почесала лобик дремлющей кошке. Бен, наоборот, не торопился с отходом ко сну. Он просто неподвижно сидел и смотрел на пляшущий в пасти камина огонь.

Мы оба всё понимали. Только он вёл себя правильно, а я капризничала, как ребёнок, который не желает слезать с качелей и идти домой. Вот какая я на самом деле – эгоистичная и глупая. Такая истеричка недостойна Бена.

Завтрак в доме Оза был гибридом того, к чему я привыкла у себя дома и у Хантов. Иными словами, еды, в том числе горячей, было в достатке, но ела я мало. Желудок-то у меня поменьше, чем у Бена. Парни, кстати, не скромничали и чуть ли не с азартом поглощали содержимое тарелок. Думаю, не из-за нашей разницы в габаритах, а просто лишь бы поменьше разговаривать друг с другом. Их поведение представлялось мне затишьем перед бурей, и я наблюдала за ними, давясь печеньем. В каждом жесте мне чудилась провокация конфликта, поэтому я вскакивала, едва услышав невинную просьбу вроде передать молочник или сахарницу. Меня ж они простят – кто из понимания, кто из снисходительности, – если что-то сделаю не по этикету.

Главное, чтобы опять не подрались. Синяк Бена, к утру обретший интенсивно фиолетовый оттенок, болезненно бередил мою совесть, так что я имела нешуточное основание предполагать, что более тяжёлые увечья восприму неадекватно.

Оба были на редкость спокойны. Бен даже не выпендривался, когда ему перед завтраком принесли чистую одежду. Оза, чью ж ещё. Прекрасный повод для бешенства, и при этом обычно принципиальный Бен умудрился сохранить лицо. Раз речь зашла о шмотках, мне тоже кое-чего перепало, как-никак здесь ждали моего появления. Однако я от всего отказалась по одной причине: с размерчиком до такой степени не угадали, что не осталось манёвров для ушивания. Никто ведь не предполагал, что новая жрица худенькая кнопка. Мне-то пофигу, а Бен, кажется, действительно расстроился. Я же навязалась вместе с ним навестить Хантов, и мой внешний вид мог запросто вызвать у них шок. Ещё скажут, что в бродячем цирке меня подобрал.

А вот и не скажут. Пусть знают всю правду. По-моему, лучше поверить в чудеса, чем думать, что сын, гордость и отрада семьи, потерял не только память, но и совесть, удрав из отчего дома.

Оз не вышел нас провожать. Ну и не надо, и так большое одолжение сделал, предложив воспользоваться своим экипажем.

Я обернулась на прощание. Несмотря на то что особняк был большим, мне не составило труда заметить в окне черноволосую девушку, пристально разглядывающую двор.

Неферпсут следила за мной.

Не останавливает, значит, прятаться нет смысла. Найдёт.

От осознания масштаба ловушки я на автомате позволила Бену помочь мне забраться внутрь экипажа. Очнулась только тогда, когда услышала, как он назвал кучеру незнакомый адрес.

– Куда мы едем? – Я побоялась напрямую говорить, что это не дом его родителей.

– К Джону. Думаю, не помешает разузнать обстановку.

К Джону? Этому гадкому типу?! И ради него стоило сбегать от Оза и Неферпсут?! Да он же ненавидит Бена и радуется всем его промахам.

– Я бы не рассчитывала на его помощь.

– Я тоже в этом плане не обольщаюсь, однако он не упустит шанса позлорадствовать. Сочтём его зубоскальство за помощь.

Спустя несколько минут мы выехали на оживлённую улицу. Как знакомы эти звуки, запахи… Даже почудилось, будто узнала отдельных торговцев и попрошаек.

И одновременно всё по-другому. Все кому не лень стремятся заглянуть внутрь нашего экипажа, некоторые выворачивают шеи и тычут пальцами. Неужели такой фурор произвела я? Не поймут, наверное, бедные, кого везут, проститутку или клоуна. Тётка, болтавшая с торговцем пирожков, вдруг увидела меня и крикнула: «Смотри, экая обезьяна!» Шайка уличных мальчишек с улюлюканьем бросилась за нами вдогонку.

Вскоре внимание стало таким давящим, что я прижалась боком к Бену и опустила глаза, лишь бы не видеть любопытных и осуждающих рож.

– Варя, что с тобой? – тихонько спросил Бен.

И не обнял. Оно и понятно, стыдно фамильярничать на виду у других.

– Люди… придурки, – прошипела я.

– Да, люди любопытные и злые, поэтому я не хотел брать тебя с собой. Не только из-за мамы.

И это они мои штаны вряд ли разглядели. То, что у меня непокрытая голова с распущенными волосами, пёстрая рубашка и руки без перчаток, уже достаточно агрило толпу.

– Прости, – я всё ещё не решалась отвести взгляд от своих колен. – Из-за меня они и о тебе думают плохо. Джентльмен не посадил бы рядом с собой неприличную девку.

Я почувствовала на руке кожу его перчатки.

– Увы, люди судят по внешности. Никому нет дела до твоей души, если она не упакована должным образом.

Слава Летающему макаронному монстру, мы добрались до мрачного таунхауса с грязным крыльцом, где как раз обитал Джон Хант. Недалеко, кстати, от родительского дома. Хоть бы заходил почаще, так нет же.

После настойчивой долбёжки в дверь нам открыла седая старуха с почти гусарскими усами и повязанным на пояснице шерстяным платком. То ли это местная «миссис Хадсон», то ли прислуга. Не успела я прийти к какому-либо логичному умозаключению, на меня замахали руками.

– Пошла! Пошла отсюда! Только шлюх мне тут не хватало! Сэр, как вам не стыдно, заразу мне в дом привели!

Ага, всё-таки квартирная хозяйка. Сейчас начну защищаться, и меня точно выпрут, причём на законных основаниях.

– Что вы! Вы всё неправильно поняли, – Бен неожиданно взял на себя инициативу. – Эта смелая леди помогает мне в работе над статьёй, посвящённой стандартам женской красоты. Можете мне не верить, но этой ночью она блистала на званом вечере в прелестном голубом платье и танцевала с уважаемыми людьми.

Хозяйка хрипло кашлянула.

– Вот придумали. Нет чтобы полезными делами заняться, они статейки клепают.

Усыпив её бдительность, мы прошли внутрь. Бен уверенно повёл меня наверх, не давая мне возможности как следует осмотреться. А я уже со временем стала более или менее разбираться в викторианских интерьерах, так что беглого взгляда вполне хватило, чтобы оценить обстановку. Вещи, в том числе лестница, ведущая на второй этаж, красивые, но обшарпанные и потускневшие. Как будто состарившаяся хозяйка потеряла интерес к жизни.

Джона мы нашли в спальне. Было уже время ланча, а он до сих пор спал, приоткрыв