Голоса прозвучали совсем близко. Скрипнула дверь кареты, качнулся пол, когда некто грузный встал на подножку, а потом шагнул в салон. Следом взобрался кто-то более грациозный. И еще один…

— Никого… Ну, надо же, господин Нушер, — произнес тонкий мужской голос. — Что же вы так оплошали?

— Сами-то хороши, господин Абжин, — ответил уже знакомый преследователь с артефактом. — Вы даже не усердствовали. Ловец леших из вас никудышный.

— Здоровье, знаете ли, не позволяет играть в догонялки, — пожаловался писклявый.

— Так чего ж вы на пенсию не уйдете? Жалования казенного лишиться боитесь? Я вот считаю, нечего вам в министерской спецслужбе делать, коли только оправдываться способны…

— Хватит ругаться. Мы все хороши. — Теперь говорила женщина. Голос ее был низким и свистящим, как шипение змеи. — Господина министра ждет большое разочарование.

— Но позвольте-ка, госпожа Андис, — возмутился писклявый. — Вы и сами никого из беглецов не схватили. И дверь эту проклятущую ломали до последнего…

— Сломала бы вовремя, они бы не успели сбежать через балкон, — уверенно оборвала женщина. — Но вы, господин Абжин, все тормозили да от колючек шарахались. Тоже мне герой. Розы испугались.

— Так колко же…

— А вы слишком нежный. Правильно господин Нушер сказал, что пора вам работу менять…

— Вот еще…

Пока они препирались, Санька изо всех сил пыталась не расчихаться. Нос щекотала налетевшая с сапог дорожная пыль. Дух обувной кожи мешался с запахом человеческих ног. По дну экипажа стучали вылетевшие из брусчатки камешки. По ногам и затылку неприятно тянуло сквозняком.

Самым отвратительным было то, что Санька не представляла себе, каков будет конечный пункт ее вынужденного путешествия. Попытавшись рассуждать логически, она предположила, что карета, которая, по всей видимости, является служебным транспортом, развезет недовольную компашку по домам, а потом направится…

… куда-то.

Куда ставят после долгого рабочего дня служебные кареты? Где они ночуют? На какой-нибудь каретной станции? В каретном депо?

А если министерские еще не закончили свою «смену»? В этом случае они тоже наверняка не будут разъезжать по городу вечно. Где-то выйдут.

А карета? Будет ждать их? И сколько же…

Первый вариант, безусловно, выглядел более привлекательным.

Но главное сейчас, не попасться прямо в салоне. Не выдать ничем своего присутствия.

Санька снова прислушалась к разговору.

Речь пошла о чем-то не относящемся к лешачьей ситуации. Министерские заговорили о жизни, о жаловании, о развлечениях, об азартных играх, о плохой и хорошей родне, об отпусках… Похоже, они давно работали вместе и знали друг друга, а переругивались по привычке. Когда Андис предложила соврать о том, что лешие использовали опасные боевые заклинания, и именно поэтому их не удалось поймать, все согласились.

— Так господину министру и заявим, — радостно пропищал Абжин. — Еще и премию за мужество попросим. Скажем, что чуть не погибли в бою с колючим монстром.

— Ну, это уж слишком, — осадил его Нушер. — Давайте лучше свалим все на Дремга и его гвардейцев. Скажем, они не справились, а мы молодцы.

— Можно даже сказать, что они нам мешали, — поддержала соратника Андис. — Под руку лезли и сорвали облаву.

— Точно!

Министерские дружно рассмеялись.

— Вот и хорошо, — радостно подытожил Абжин. — Теперь не страшно и к господину министру на ковер. Выкрутимся, как всегда.

Так вот куда они едут. К министру!

По Санькиной спине пробежал холодок. И хотя дома ни у одного министра она прежде не бывала, что-то подсказывало, что место проживания столь высокопоставленного чиновника должно быть хорошо укреплено и защищено. Наверняка там будет забор. И защитные заклятья по периметру. И охрана.

Как сбежать-то теперь?

Судить об особенностях министерской жизни Санька могла лишь по собственному, земному опыту. Благодаря масс-медиа она представляла, как живут высокопоставленные чиновники, звезды, политики и другие небожители ее мира. Либо в богатых особняках с закрытой территорией, либо в крутых городских квартирах. Либо вообще за границей, но это к делу не относится. В ее родном городе была парочка престижных районов и суперэлитный коттеджный поселок в сосновом бору, полностью закрытый от посторонних взглядов трехметровой бетонной стеной с колючей проволокой, охраной, собаками и камерами по периметру…

Если тут будет нечто подобное, еще и подкрепленное магией, сбежать не удастся даже мыши.

Не то что лешей.

«Пугаться рано, — убедила себя Санька. — Вполне возможно, что карета встанет где-нибудь на дороге и не будет заезжать внутрь владений. А может, министр вовсе и не за каменной стеной проживает, а в обычном городском доме без ограды».

Успокаивая себя, она вспомнила дореволюционные особняки купцов и дворян, часть которых до сих пор осталась в исторических кварталах ее родного города. На старинных фотографиях, сделанных лет сто пятьдесят назад, в краеведческом музее было видно, как мимо этих красивых, дорогих домов прохаживается обычный люд.

И Санька подумала: «Может, и повезет».

Тем временем экипаж остановился. Глухо прокричал кому-то возница. Раздался скрип ворот. Кони снова потянули. Колеса задребезжали по брусчатке, а потом покатили мягко по ровной поверхности. Саньку прижало к стенке — крутой подъем. И снова ровно.

Ворота еще раз скрипнули.

Возница выдал отчетливое «тпру-у-у», и оно эхом раскатилось за бортами экипажа. Лошади встали.

— Готовьтесь к ругани, — предупредил своих Нушер. — И стойте на своем. Мы старались. Они отбивались. Дремг нам мешал.

— Ох, как же не хочется все-таки слушать начальничий ор, — заныл Абжин. — Я устал и есть хочу.

— Придется потерпеть, — шикнула на него Андис. Голос ее изменился почти до неузнаваемости, стал елейным и сладким. — Господин министр не виноват в том, что чье-то ненасытное брюхо постоянно пустует, сколько ни корми. Наш господин министр платит нам достойное жалование. Он о своих людях заботится.

— Вот-вот, — поддержал ее Нушер. А потом прошептал недовольно: — Не глупи, Абжин. Даже у стен есть уши. Мы же у Самого в доме. Не стоит болтать лишнего…

Абжин что-то обиженно буркнул в ответ, но ошибку свою осознал — больше вслух не жаловался. Все трое покинули карету. Простучали каблуки сапог. Скрипнула дверь. Громко захлопнулась.

Пару минут Санька вслушивалась в повисшую тишину, которую нарушали редкие встряхивания лошадей и позвякивание сбруи. Иногда животные всхрапывали или фыркали, переминались с ноги на ногу, ударяли подковами по камням.

Вскоре воздух сотрясся от оглушительного «хр-хыр-р-р».

Кучер уснул, — решила Санька. Можно попробовать вылезти. Ну или хотя бы оглядеться и понять, что тут за место.

Лешая осторожно выползла из-под сиденья и, стиснув от боли зубы, принялась разминать затекшие самым безжалостным образом ноги и руки. Поза, в которой пришлось лежать всю дорогу, — а лежала Санька на боку, подогнув колени и притянув к груди плащ, — оказалась крайне неудобной.