Перед тем как усталость победила ее и пришел сон, у Лении возникла новая мысль – и вопрос.

«Ты в Бискио, верно?» – спросила она у голоса, который слышала у себя в голове. Конечно, она не ожидала ответа. И, конечно, поэтому…

«Да. Приедешь меня повидать?»

Третий раз. Вот он. Третий толчок в этом направлении. В направлении Бискио. Три раза – это знак судьбы, она вмешалась, повернула свое колесо, надавила на чашу весов, выбрала дорогу, направила тебя – к добру или к несчастью. Повторенное трижды имеет силу. Старое поверье.

Она не хотела ехать туда. Она не хотела ехать туда. Она не хотела ехать туда.

В какой-то момент она уснула. Слава богу, без сновидений.

Когда темнота сгустилась над морем и на побережье к северу от Сореники, принеся с собой ветер и предчувствие дождя, Айаш ибн Фарай вернулся на своей маленькой лодке к берегу.

Не было никакого смысла оставаться в море в надежде на чудо: что галера, идущая без огней, вернется под покровом темноты и он каким-то образом ее увидит; что они пройдут близко от него и он сможет их окликнуть.

Волнение в бухте усиливалось. Становилось все труднее бороться с волнами и ветром. Руки у него болели от усилий. Ты ничего не добьешься в жизни, если погибнешь здесь, подумал он. Плавать он не умел. Почти никто из моряков не умел плавать. У ашаритов считалось, что умение плавать приносит несчастье. Если умеешь выжить в море, то судьба тебя туда и отправит.

У берега были рифы, но он не задел ни одного из них на обратном пути, по милости Ашара и звезд. Сейчас звезды скрылись за тучами – вероятно, будет дождь. Айаш втащил лодку повыше на камни, так далеко, как сумел. Это было нелегко сделать в одиночку измученному, испуганному подростку, страдающему от голода и жажды, ведь лодка предназначалась для восьми или десяти человек. Она громко скребла по камням, но вокруг не было ни души.

Никого и не должно быть здесь ночью. Кроме разве что диких зверей. Волки могут прикончить его так же легко, как волны или скалы. Его ждет безвестная, одинокая смерть. Ни похорон, ни обрядов. Никто не заплачет о нем, никто даже не узнает.

Действительно пошел дождь. Айаш немного поплакал о своей судьбе, скорчившись под деревом на опушке леса. Весенние листья роняли на него капли воды. Он не осмеливался зайти глубже в лес – в здешнем лесу могли водиться волки или другие звери: медведи, дикие кабаны. Было холодно и слишком мокро, чтобы развести костер. Впрочем, он все равно ничего не видел и не смог бы собрать хворост.

Айаш проклинал джадитов, которые сделали это с ним, убив Зияра и других в Соренике. Как это могло случиться? Зияр был грозой всего мира. Великим человеком. Он был непобедим, они все это знали. Так как же вышло, что Айаш ибн Фарай остался один в дождливую ночь на берегу в Батиаре и на море не оказалось галеры, которая доставила бы его домой, к отцу?

Он не проклинал отца. Его разум исключал такую возможность.

Дождь прекратился. Он был недолгим. Тучи уплыли на восток, из-за них показались звезды. Светила полная луна. Хоть какой-то свет. Чуть-чуть света. Он молился. Он ждал восхода. Он даже немного поспал, прислонившись к стволу дерева. Не исключено, что здесь водятся змеи, но он же не может беспокоиться обо всем, правда?

Утро наконец настало, холодное и серое.

Айаш встал и потянулся. Он промок и продрог, ему очень хотелось есть и пить. Он пошел искать воду под листьями, с которых капала вода. Первой удачей оказалось то, что он нашел пруд, не так далеко от опушки. Айаш некоторое время наблюдал за ним, прежде чем приблизиться, – он знал, что это правильно, – потом подошел, упал на живот и напился. Наполнил кожаную флягу, потом помочился в кусты. Прочел утренние молитвы звездам, которые всегда на небе, даже если их скрывает дневной свет.

Он по-прежнему не знал, что ему делать.

Он вернулся к морю, все время ища взглядом галеру, надеясь на ее возвращение. По милости Ашара он нашел несколько лужиц, оставленных приливом, и в них были ракушки, крабы и маленькие, быстрые рыбки. Достаточно еды. Он разбил панцири крабов и высосал мясо. Крошечных рыбок он проглотил целиком. Попил из фляги. Сел и принялся смотреть на море, прислушиваясь, однако, к звукам за спиной. Джадиты еще могли прийти сюда в поисках галеры Зияра. Он наблюдал за морем, он слушал.

И вдруг вспомнил, что у него есть конь!

Он глупец. Сын великого отца, но глупец.

Он пошел искать коня. Конь тоже был голодным и мокрым. Айаш не знал, что с этим делать. Он отвязал его от того дерева, под которым оставил накануне, и повел к пруду, и конь опустил голову, чтобы напиться.

Айаш оставался на берегу весь день. Смотрел на море. Раньше он никогда не думал о том, каким пустым может выглядеть море, час за часом, когда солнце медленно поднимается, медленно начинает опускаться. Он не стал опять выходить в море на лодке. Если галера придет, она наверняка бросит якорь здесь. Он успеет ее увидеть, и его увидят тоже. Он помашет им рукой.

Айаш снова услышал у себя за спиной какие-то звуки. Дровосеки, решил он. Кажется, они далеко, на другой стороне леса. Он ощущал странное равнодушие. Если кто-нибудь, по какой угодно причине, выйдет из-за деревьев и увидит его… ну, значит, увидит. Его схватят, он умрет. Но к вечеру в бухте и в роще снова стало тихо, если не считать криков морских птиц и шума моря.

Течение времени может заставить нас принять решение, даже если мы боимся его принимать или пребываем в мучительной нерешительности. Айаш постепенно осознал, что не может провести еще одну ночь в лесу возле этого каменистого берега. Если галеры здесь нет, думал он, значит, она уплыла. Значит, у нее была на то причина, пусть он никогда не узнает какая.

Он так никогда и не узнал какая. Но он все-таки покинул это место к концу дня, поев еще моллюсков и маленьких рыбок и снова наполнив флягу. Он дал коню напиться и поехал на восток. Вскоре он увидел травянистый луг, поросший мелкими желтыми цветами, спешился и отпустил коня пастись. Подумал, не дать ли коню имя, но не стал