Шрифт:
Закладка:
— Та не спрашивал, — вскинула подбородок с каким-то деланным высокомерием.
Что ты пытаешься скрыть под этой маской, дьяволенок? И зачем? Оттолкнуть меня уж точно не получится, что бы ты ни делала…
— Жаль, — искренне сказал. — У нас с тобой это прекрасно получается, — кивнул на сидящую в машине Алексу.
— Знаешь ли, — ядовито бросила Карина, — хватит с меня твоих прощальных подарков, Стравинский!
На моих глазах некогда милая девушка превращалась в стерву. И самое страшное, что виноват в этом был только я — и никто другой.
— А если не хочется прощаться? — ласково обратился к ней, пытаясь пробиться сквозь броню, но вместо этого она обросла еще и стальными шипами.
— Тогда нужно уходить по-английски, — презрительно хмыкнула и развела руками.
Уходить? Не дождешься!
Черт, да я бы все отдал, лишь бы вернуть жену, но она не оставляла мне ни единого шанса!
Рискнул подойти ближе и, обхватив Карину за талию, притянул к себе. Посмотрел в ее янтарные глаза, пытаясь найти там хоть что-то от моего прежнего дьяволенка, но она, не выдавая никаких эмоций, мгновенно отодвинулась от меня, упираясь руками в грудь. Не сумев полностью высвободиться из цепких объятий, Карина отвернула лицо, словно ей было противно видеть и чувствовать меня.
И я мог бы, конечно, списать ее поведение на стандартную женскую обиду, но… Холодность моей жены, кажется, уже бывшей, пронизывала сердце насквозь. Я замерзал под ее взглядом, и это пугало. Лучше бы она злилась и кричала на меня, чем вела себя вот так. От Карины я мог принять и стерпеть все, что угодно, только не равнодушие, а именно его я сейчас четко видел.
Убрал от дьяволенка руки, и не сдержался от грубого ругательства, увидев, как она заметно расслабилась, словно только что избавилась от назойливой навозной мухи.
— Если ты будешь ругаться при Алексе, придется установить правила твоего общения с ней, — невозмутимо продолжала втаптывать меня в землю.
— Извини, — процедил сквозь зубы. — Не буду. Я привезу ее около восьми вечера, — буркнул я и поспешно скрылся в машине, пока Карина окончательно не расстреляла меня своими острыми льдинками.
Встретился в зеркале заднего вида с заинтересованным взглядом моей дочери, тут же расслабился и оглянулся, посылая ей добрую улыбку. Ничего, Алекса, прорвемся! Стравинские так легко не сдаются!
Меньше недели спустя. Карина
До боли знакомые буквы «StarWinsFire» искрятся в лучах вечернего солнца, словно смеются и издеваются надо мной… точно так же, как всегда поступал их хозяин… Стою, задрав голову вверх, и не могу заставить себя сдвинуться с места.
«StarWinsFire — Стравинский и Огнева. Я думал, это очевидно. Я же одержим тобой, дьяволенок!» — проносятся в голове слова Макса, и от этих воспоминаний становится только больнее.
Нет, я не плачу, это просто глаза устали и слезятся от солнца…
Последняя неделя стала моей личной преисподней. Каждую ночь я рыдала в подушку, а днем натягивала на лицо непроницаемую маску безразличия. Амелия напрасно пыталась пробиться сквозь мою броню: я сводила на нет любые откровенные разговоры. Отца же я и вовсе игнорировала, ведь он не меньше Макса, а то и больше, был виноват в том, во что превратилась моя жизнь.
Я думала, что за время, проведенное вдали от Стравинского, смогу спокойно разобраться в себе, а в итоге запуталась еще сильнее.
Одна часть меня требовала немедленно вернуться к мужу, другая же настаивала не забывать о гордости и ехидно нашептывала обо всех грехах Макса. Я ненавидела его и любила. Хотела быть с ним рядом и сбежать от него без оглядки. Душу рвало на части, а я все никак не могла сделать правильный выбор.
Вот и сейчас я стояла у входа в офис Стравинского, теребя в руках документы на развод, и не понимала, чего хочу больше: чтобы он подписал бумаги, освободив меня, или чтобы сгреб в охапку, забрал домой и больше никогда не отпускал?
Пятница, конец рабочего дня, вокруг меня толпы людей и суета. Кажется, я даже время такое специально выбрала. Но зачем? Чтобы не застать Макса в кабинете или чтобы мы оказались с ним там наедине?
Чувствуя себя потенциальным клиентом психиатра, все же переступила порог здания. Изумленно осмотрелась и, не обнаружив охранника, подошла к лифту. Зажала кнопку, но в ответ тишина. Нехорошее предчувствие начало медленно пробираться в душу и подгрызать меня изнутри.
Сорвалась с места и ринулась к лестнице. Словно в каком-то тумане, преодолела несколько пролетов, повернула в коридор и замерла у приемной, услышав тихие голоса.
— Олежка, ну он же меня уволит, — с придыханием шептал знакомый женский голос. — И так всю неделю нервный, шмонают его так, перетрясли все вверх дном…
— Не переживай, цыпочка, я быстро. Мне только одну папку заменить, и все, — уговаривал мужской баритон, и у меня не было сомнений, кому он принадлежит. — Ну, иди давай, постой на стреме, — характерный звук шлепка заставил меня скривиться от отвращения.
Услышав стремительно приближающийся цокот каблучков, я нырнула в первый попавшийся кабинет и прикрыла дверь, оставив небольшую щель. Сквозь нее увидела очертания девушки — и сразу узнала секретаршу Макса. Все это очень странно!
Как только та скрылась из виду, я направилась в сторону приемной, однако по дороге все же включила здравый смысл — и шустро набрала смс Стравинскому: «Вернись в свой офис! Немедленно!». Думаю, достаточно убедительно получилось.
Осторожно прошмыгнув через приемную, нерешительно остановилась у двери в кабинет, нервно закусив губу. Надеюсь, Макс не успел далеко уехать… Долго оставаться наедине с Олегом, а я не сомневалась, что внутри находился именно он, — ох как не хотелось.
Сделала глубокий вдох и, резко распахнув дверь, невозмутимо вошла в кабинет.
— Олег, привет! — как ни в чем не бывало, звонко поздоровалась я. — А где Максимилиан, не знаешь?
Олег дернулся при виде меня, выронил из рук какие-то папки, и листы разлетелись по всему полу. Мужчина принялся судорожно их собирать. Помедлив немного, я положила свои документы на развод на стол и подошла ближе к Олегу, якобы чтобы помочь. На самом же деле мельком заглянула в сами бумаги: какие-то цифры, расчеты… Прокрутила в руках пару листов, но так ничего не поняла.
Внезапно Олег грубо вырвал у меня бумаги, оставляя в зажатых пальцах белые обрывки, и смерил меня раздраженным и, кажется, одурманенным взглядом. Потом вдруг схватил за плечи и поднял вверх, не преминув при этом встряхнуть хорошенько.
Я зажмурилась, когда он гавкнул прямо мне в лицо, обдав своим мерзким дыханием:
— Какого хрена ты здесь делаешь? — и впечатал меня спиной в стену, заставив вскрикнуть от страха и боли.
Рядом с этим психом я рисковала элементарно не дожить до прихода Макса. Медленно открыла глаза и встретилась с мутным взглядом Олега: зрачки расширены, белки усеяны мелкими сосудами, отчего глаза кажутся красными, как у зверя в темноте.
