– Снимите перчатки и возьмитесь за руки, – скомандовал проклятийник, едва я оказалась на ступеньку ниже брата.

Торопливо сняв перчатки, мы потянулись друг к другу. Бернард стиснул мою ладонь. С пальцев проклятийника потекли темными ручейками тени…

– Это займет некоторое время, – предупредил он.

Мы дружно кивнули: хоть месяц, лишь бы не стало это правдиво-лживой пакости!

Бернард покосился на меня, я перехватила взгляд голубых глаз.

«Прости», – читалось в них.

«Как ты мог сказать мне то, что сказал? Как мог вести себя так, словно мы чужие?» – «ответила» я ему.

«Мне нельзя было рисковать, я не знал, выдержишь ты или согласишься с отцом. Мне было непросто провести все сделки так, как хотел отец, без магии и обмана, чтобы клиенты остались довольны».

Я нахмурилась, чуть крепче сжала его пальцы: «Знаю. Но твои слова до сих пор отдаются болью в сердце. Ты ведь не лгал».

Тени окутали наши запястья темными кандалами.

«Нет, не лгал. Но и правдой это не было. Не тогда. Это была старая правда. Правда мальчишки, которому сказали о проклятии и заставили учиться лгать. А его сестра все еще играла в кукол… Я расстался с той правдой и понял, что надо искать выход. Поэтому и отдалился, чтобы случайно не выдать себя».

«Ты мог сказать мне!» – Я грустно улыбнулась.

«Ты бы не поверила».

«Тебя ждет сюрприз, братец. Я на редкость легковерная девушка!»

Бернард едва заметно усмехнулся:

«Знаю!»

«Ты невыносим, но ты мой брат… И я тебя потом прибью, ладно?»

«Я буду сопротивляться!»

«Только попробуй!»

«Ладно, не буду».

«И я тоже. Я рада, что ты снова ты».

«И я».

Беседа взглядов закончилась.

Тени над нашими переплетенными пальцами сложились в корону, распустились темным цветком и растворились в воздухе. Исчезли тени, а вместе с ними и желание говорить все, что крутится в голове.

Проклятия больше нет.

Нет!

Поклонившись проклятийнику, а потом императору, мы с Бернардом, держась за руки и не веря, что все закончилось, вернулись к Змею и Варду.

Едва встали между здоровяком и Стейном, как глашатай назвал имя Варда. Тот почти мгновенно оказался на третьей ступеньке. Протокольные слова летели безликими бумажными птицами.

– Все почти закончилось. – Мою вторую руку слегка пожал Змей.

Да, почти. Сейчас наш друг либо загремит в ссылку, либо станет самым счастливым!

– …Я бы хотел просить руки вашей дочери! – глядя прямо в глаза императору, произнес Вард.

Второй раз в зале воцарилась тишина. Так, что стало слышно, как где-то за окном радостно щебечут ласточки, которым все равно, где вить гнездо: под крышей простолюдина или в императорской резиденции.

Стефани стиснула пальцами подлокотники и напряженно повернулась к отцу, нарушив весь этикет. В ее глазах были надежда и страх. Ведь император вполне может вспомнить о каком-нибудь старинном, всеми забытом правиле, запрещающем принцессам влюбляться.

Взгляд императора блуждал по лицу Варда. Потом соскользнул на мать Змея, на лице которой читалось плохо скрытое презрение и вопрос: сможет ли он разрушить жизнь дочери, как разрушил жизнь той, которую любил? И любит. Да, до сих пор.

Правитель не выдержал, отвернулся. Встретился глазами с матерью Стефани. В них была любовь к нему, к дочери и боязнь, что сейчас случится непоправимое.

– А что скажет моя дочь? – Голос императора прозвучал не так ровно и правильно, в нем была злость. Но и любовь… к дочери.

Стефани встрепенулась, заулыбалась. Потом вспомнила про протокол и, чинно сложив руки на коленях, ответила:

– Ваша дочь согласна.

Вард просиял счастливой улыбкой. А кто-то поперхнулся и зашелся кашлем: Эмерсон, о котором все забыли, был буквально сражен новостью о женитьбе сына. Справившись с шумной радостью, он уставился на Варда: это было обещание. Обещание довести сына перед женитьбой до генерала минимум. Хоть тренер и считал, что звание не сделает никого равным придворным лаернам, но оставлять Варда обычным боевым магом он точно не собирался.

– Официально о помолвке объявим, когда вы, молодой человек, получите первое звание. – Император тоже решил заняться воспитанием будущего зятя.

Бедняга Вард!

– Так точно, сэр! – привычно козырнул Вард.

– Да, папа! – выдохнула принцесса.

И тут же оба торопливо исправились:

– Простите, ваше императорское величество!

Император махнул на них рукой и тихо добавил:

– Способ незаметно встречаться сами найдете. Стефани, ты в этом явно пошла в меня.

Вдовствующая императрица грозно нахмурилась, лаерна Бриар спрятала улыбку, а мать Змея чуть склонила голову, словно извиняя императора… но не прощая.

Еще бы ей простить! Ее семья в опале. До сих пор. А наш правитель не то забыл об этом, не то не знает, как подать отмену, чтобы его не побили туфелькой от радости.

Зато я знаю! А еще знаю, что Стейн никогда об этом не попросит.

Церемонно поклонившись правителю, Вард вернулся к нам.

Глашатай назвал мое имя.

Шагая навстречу императору, я старательно подбирала слова. Одна, две, три ступеньки. Протокольная речь. Вопрос, за которым чувствуется подтекст: какого еще беса надо этой внезапной, как приезд родни, девице?

– Я прошу вернуть семье Стейна Уотса-Борга все ее привилегии, титул и изъятое состояние, – срываясь на шепот, ответила я.

– Какая основательная просьба… – В глазах императора легкой тенью промелькнуло вначале удивление, затем радость. – Не могу вам отказать.

Я пробормотала слова благодарности и поклонилась одновременно. Потом так спешила назад, что потеряла туфлю, так с ней в руках и добралась до двери.

А глашатай уже приглашал Змея.

Мы встретились в шаге от выхода. Улыбнулись друг другу. Он пошел к императору, а я – надевать туфлю. Возвращать утерянные части туалета на место этикетом не запрещено.

Я как раз справилась со своенравной обувкой и расправила ткань подола, когда в зале прозвучало:

– Я прошу расторгнуть наш брак.

Ровный и уверенный голос принадлежал Змею. Стейн стоял на третьей ступеньке и вопросительно смотрел на императора. А я не знала, что думать. Развод? Зачем? Мы же любим друг друга?

Правитель бросил на мать быстрый взгляд, потом посмотрел на фаворитку. Обе женщины старательно держали лицо, делая вид, что не понимают, о чем идет речь, но его это ничуть не обмануло.

– Не вижу препятствий.

Император вытянул руку в сторону Стейна, и тени над его раскрытой ладонью сложились в несколько кругов, вложенных друг в друга. В них появились наши имена. Секунда, и они исчезли.

– Поздравляю с разводом. – Слова императора прозвучали набатом.

Расторжение брака не укладывалось в голове, потому что я не находила ответа на вопрос: зачем? Обряд ведь никого не заставляет. Или Змей мне солгал?

Прислушалась к себе. Нет, я все так же его люблю, хоть и не понимаю причин развода. Глянула на довольного Стейна, идущего обратно. Ничего не изменилось, он по-прежнему смотрит на меня с нежностью…

Глашатай объявил об окончании аудиенции. Сдвинувшись в сторону от двери, мы замерли в полупоклонах.

Император и его свита покинули зал. Потом настала наша очередь. Едва мы оказались за дверью, как я цапнула Стейна за руку и оттащила в сторону.

– Если ты сейчас не ответишь, зачем нас развели, я тебя побью! – выпалила я, глядя в довольные васильковые глаза.

Вместо ответа он неожиданно опустился на одно колено, выудил из кармана тонкое колечко и спросил:

– Выйдешь за меня замуж?

– Мы только что развелись! – сердито напомнила я, наконец поняв, для чего он все это устроил.

Надо выходить замуж не потому, что так кто-то решил. А потому, что так решили вы. Ты и он. И больше никто.

– Тебя смущает брак с разведенным? – насмешливо спросил Змей, натуральный, но любимый.

– А тебя?

– Ничуть. – Он ловко надел кольцо на мой палец.

– Я не сказала «да». – С трудом сдерживая улыбку, я покрутила украшение.

– Ты не сказала «нет». – Стейн поднялся с колена, обнял ладонями мое лицо и поцеловал.

– Да! – выдохнула я, глядя в его счастливые глаза.

Эпилог

В камине потрескивали дрова: саламандра носилась по поленьям, выбирая повкуснее. За окном солнце пекло укрытые ледниками далекие вершины, устоявшие перед напором лета, путалось в листьях жимолости, отбрасывающих на пол мастерской замысловатые тени. Тикали часы за дверью. Из кухни тянуло ароматными травами – домоправительница успокаивала нервы после визита Ненси.

Сестричка на славу поработала над ее образом. Традиции ее родины были соблюдены, длинные платья и шали остались. Но цвета стали куда веселей, а фасоны – не такими громоздкими. Выглядела женщина теперь куда моложе. На нее даже начал засматриваться хозяин сапожной мастерской. Но сестричке этого оказалось мало, теперь она пыталась уговорить мою домоправительницу сняться в проекции для рекламы салона, где работала.

– Мартиша, будешь чай? – донеслось из коридора.

– Нет,