– Знаю, – сказала она, ухмыляясь. – Надеюсь, теперь тебе стало лучше. Но давай кое-что проясним, хорошо? Слезы не заставят меня проговориться о том, что произошло возле Девилз-Крик. Я могла бы тебе поведать, но твой папа, наверное, убьет меня. Пусть сам расскажет, когда сочтет, что пришло время.

Райли улыбнулся и покраснел.

– Я не пытался…

– Знаю, – сказала Стефани, – просто сейчас я даю тебе понять. Знаю, что вы, Тейты, умеете делать с помощью слов. Если твой папа может заставить сотни прихожан бросать монеты в тарелку для сборов, кто знает, на что способен его сын?

Райли рассмеялся, на мгновение забыв про все свои проблемы. В закусочной их было только двое, и общество друг друга им нравилось. При других, менее напряженных обстоятельствах, в Стауфорде это могла быть любая другая суббота.

– А теперь что скажешь, если перед тем, как поехать на студию, мы возьмем по молочному коктейлю?

– Было бы неплохо, – ответил Райли.

– Тебе все еще нравится солодовый?

– Конечно.

– Отлично, – сказала Стефани, выбираясь из кабинки. – А по пути, пока будешь пить его, можешь рассказать мне об этой цыпочке, Рэйчел…

4

На другом конце города у Джимми Корда зазвонил телефон, вырвав его из послеобеденной дремы. Превозмогая тупую боль в голове, он сунул руку под подушку, нащупал вибрирующее устройство и поднес к уху.

– Да? – произнес он с все еще закрытыми глазами, не удосужившись даже взглянуть на экран. Где-то в темноте его отец фальшиво напевал старую песенку Хэнка Уильямса, готовясь пойти на работу.

– Привет, красавчик.

Томный голос Эмбер проник ему в ухо, и кровь отхлынула от лица к промежности. Даже несмотря на пульсирующую в голове боль половой инстинкт никуда не делся. Джимми сунул руку под одеяло и потрогал себя.

– Привет, детка.

– Как себя чувствуешь?

– Дерьмово, – проворчал он. – Обезболивающие таблетки перестают действовать, но мне их нельзя принимать еще как минимум час.

– Бедняжечка, – проворковала она. Джимми усмехнулся, почувствовав покалывание между ног. Ему нравилось, когда она с ним так разговаривала. – Уверена, я смогла бы облегчить твое состояние.

– Ага, это точно.

– Слышал последние новости?

– Про того уродца-гота и других ребят в лесу? Да, слышал, как мой старик обсуждал это по телефону сегодня утром.

– А ты слышал, чем занимался тот уродец-гот?

– Не, не слышал. А чем он занимался?

– Слышала от Саманты Джонс, что Рэйчел Мэтьюз подрочила ему.

От удивления Джимми резко сел прямо и тут же пожалел об этом. Пульсация в голове усилилась, по лицу будто стучал невидимый молоток. Он поморщился и снова лег.

– Брось. Ты серьезно?

– Угу. Слышала, он был уже готов кончить, когда на Бена и Тоби напали.

– Погоди, а откуда Саманта узнала? Она тоже была в лагере?

– Нет, она слышала от Джоанн Уоллес. Миссис Уоллес ходит в Первую баптистскую вместе с мамой Рэйчел, и… ну, ты же знаешь, какие дерганые сейчас мистер и миссис Мэтьюз. Им пришлось преподать Рэйчел урок, как только она вернулась домой.

– Боже. – Он вспомнил, как его старик преподавал ему урок. Они сидели на заднем дворе на садовых стульях, и Ронни Корд уже наполовину прикончил второй ящик пива. Рядом прыгали две их немецкие овчарки. Джимми сидел, охваченный ужасом, в то время как его старик бормотал что-то невнятное про птичек и пчелок. Все, что я пытаюсь сказать, Джимми, никогда не трахайся без презерватива. Именно так ты у меня и появился.

Но тот факт, что родители Рэйчел еще не преподавали ей урок, не удивил его. Ее предки были старомодными, всегда принаряжались, даже когда шли за продуктами в «Уолмарт», не позволяли Рэйчел даже упоминать о развлечениях, если те не были связаны с церковью. Джимми выяснил это на собственном горьком опыте, когда еще в средней школе позвал ее на танцы в пятницу вечером. Она отказалась, но пригласила его в воскресенье в церковь. Гормоны едва не убедили его принять приглашение.

Щеки у него вспыхнули от смущения, и он был рад, что Эмбер не видит его сейчас.

– Так мерзко, – сказала Эмбер, – она и Райли. Не могу дождаться понедельника. Будет весело.

– Ага, – вздохнул Джимми, закрывая глаза. Он с трудом пытался сосредоточиться на ее словах. – Послушай, детка, мне реально больно. Могу я позвонить тебе позже?

– Ох, а разве ты не хочешь увидеться?

– Вовсе нет, Эмбер. Конечно, хочу. Просто мое лицо…

– Я дала тебе обещание, разве нет?

Джимми резко открыл глаза. Между ног пульсировало.

– Ну да, но это ж было до того, как тот педик сломал мне нос.

– Как насчет того, чтобы я заехала за тобой вечером? Твой старик работает сегодня в третью смену, не так ли?

– Ну да, только…

– Разве ты не хочешь, чтобы я отсосала тебе?

– Ну… да, хочу.

– Отлично, – хихикнула она. – Я заберу тебя примерно в девять. Тогда до встречи.

Прежде чем он сумел ответить, на линии повисла тишина. Джимми поморщился, когда вспышка боли пронзила нос. «К черту», – подумал он и потянулся к пузырьку с лекарством, стоящему на прикроватной тумбочке. Достал две таблетки и проглотил, запив глотком воды.

5

Накатившая с запада гряда грозовых облаков накрыла лес ливнем, на этой тоскливой ноте положив конец поискам двух мальчишек. Офицеры накрылись пончо, подготовившись к непогоде. Но гражданские, присоединившиеся к поискам – включая Гилпинов и Тасвеллов, – промокли моментально и теперь возвращались к лагерной парковке в сырой одежде. Все молчали, поскольку сорвали горло, зовя Бена и Тоби. И настроение в поисковой группе испортилось задолго до начала дождя.

Офицер Грэй старался не падать духом, несмотря на отсутствие каких-либо надежных зацепок. Глубокие следы, которые вели в лес, исчезли в зарослях кустарника. Те, кто похитил Бена Тасвелла и Тоби Гилпина, могли быть где угодно. За те часы, что были потрачены на поиски, они могли удалиться отсюда на несколько миль. Позитивный настрой ему портила одна назойливая мысль: «Мальчишки мертвы, мужик. Ты знаешь это, как и все остальные. Ты же видел выражение лица у Гранта Тасвелла. Он тоже знает это».

Действительно, выражение лица Гранта встревожило Маркуса. Это было выражение полного поражения, отцовское чутье, что его сын уже не вернется.

Джон Гилпин был ненамного лучше. На обратном пути к машинам, когда тот проходил мимо, Маркус сказал:

– Не волнуйтесь, сэр. Мы найдем вашего мальчика.

Мистер Гилпин оглянулся, явив покрасневшие глаза и бледные щеки. Он начал что-то говорить, но осекся и устало кивнул офицеру.

Маркус смотрел, как мужчина понуро бредет по гравийной тропе к своему седану. «Бедняга». Сняв с