Борис усмехнулся:

— Они и сейчас шевелят мозговыми извилинами — будь спокоен! Каждый из них идет на «дело» с уверенностью, что его не изобличат. Иначе вряд ли решился бы он на преступление!

«Начальнику ИТК. Срочно сообщите время и дату освобождения Курчевского. Телеграфируйте. Зам. прокурора Гурин».

В кабинет заглянул Козловский.

— Заходи, майор, — кивнул ему Гурин. — Говорят, ты разыскал Глушакова. Как он?

— Пока молчит, — как от зубной боли, скривился Козловский и предложил: — Пошли ко мне, потолкуем с ним. Надо решать, что с ним делать. Тем более что сегодня нарочным доставили заключение эксперта: кровь на финке Дорониной...

— Это уже намного серьезнее! — Борис поднялся со стула. — Пошли.

7

Глушаков, высокий худощавый мужчина с узким смуглым лицом, встал нам навстречу. Козловский махнул рукой:

— Сидите! — Он сел за свой стол, сказал: — Опять говорить с вами будем, Глушаков.

— Не о чем нам говорить, — хмуро ответил тот и, опустившись на стул, принялся разглядывать свои ладони. — Я уже все рассказал вам.

Козловский не обратил внимания на его слова, спросил:

— Куда и зачем вы ходили вчера вечером?

— Я уже говорил.

— Повторите еще раз заместителю прокурора района и заместителю начальника отдела уголовного розыска области.

Глушаков настороженно посмотрел на меня и Гурина и сразу как-то подобрался, выпрямился на стуле. Помолчав, ответил:

— В магазин за сигаретами ходил.

— С хозяйственной сумкой?

— С нею. Хотел заодно что-нибудь из продуктов купить. Жена во вторую смену работала.

— В какой магазин вы ходили?

— В третий, по Гарбарской.

— Во сколько времени вы ушли из дома?

— Не помню. Где-то около восьми или чуть позже.

— В магазине много покупателей было?

— Несколько женщин.

— Где ваш финский нож?

— Не знаю. Где-то, видно, утерял. А может, кто из шоферов его вытащил. Он в ящичке кабины лежал.

— Когда пропала финка?

— Да уже больше месяца.

Козловский, не отрывая взгляда от лица Глушакова, жестко и раздельно сказал:

— А ведь вашим ножом, Глушаков, как установила экспертиза, была убита сторож магазина. Что скажете на это?

Глушаков поежился, словно ему за воротник положили кусочки льда, и тихо ответил:

— Но я никого не убивал. И ножа у меня не было.

В кабинет заглянул эксперт-криминалист Стрелковский, протянул Козловскому листок бумаги. Козловский пробежал его глазами и протянул мне. Это был стандартный бланк справки эксперта-криминалиста.

«...Следы на одной из бутылок вина, изъятых в магазине № 3 г. Соколова, оставлены указательным и безымянным пальцами правой руки Глушакова Якова Ильича...»

— Итак, финал? — спросил тихо Гурин, тоже прочитав справку. Я растерянно пожал плечами, подумал: «Возможно, ошибся Стрелковский? Эксперт он молодой, все может быть...»

Козловский протянул справку эксперта Глушакову, мрачно сказал:

— Прочтите этот любопытный документ. Интересно, что вы сейчас запоете?

Глушаков читал долго, о чем-то напряженно думая. Наконец, вернув справку Козловскому, развел руками, сказал:

— Может, и мои отпечатки на той бутылке остались...

— Ваши? — сразу насторожился Козловский и даже привстал за столом. — Тогда объясните, каким образом они там оказались?

— Очень просто. Вчера, когда ходил в магазин за сигаретами, взял там бутылку вина. Потом раздумал, вино вернул, выпросил у продавщицы бутылку водки.

— И это в восемь вечера? — удивленно посмотрел на Глушакова Козловский. — Ведь спиртное продается до 19 часов! Липа все это!..

Гурин поднялся со своего места и официальным тоном сказал:

— Вот что, товарищ Козловский. Показания гражданина Глушакова оформите протоколом допроса. Пишите все, что он говорит. Потом решим, что делать с ним. Через час я к вам зайду. А сейчас мы с подполковником вас оставим.

8

— Черт ногу сломает в этом деле! — сказал Гурин, когда мы вернулись в кабинет заместителя начальника отдела, где из-за отсутствия хозяина временно обосновался я. — Голова прямо-таки трещит от всего этого!

— У тебя есть сомнения в виновности Глушакова? — осторожно спросил я.

Борис невесело усмехнулся:

— Я уже сегодня объяснял одному своему ретивому подчиненному, что нам дано право сомневаться во избежание ошибки.

— Тогда давай думать, — предложил я, усаживаясь за стол. — Возьмем на вооружение ту же презумпцию невиновности, то есть будем исходить из предположения: Глушаков не совершал разбойного нападения и не имеет к нему никакого отношения.

— Ничего себе «не имеет отношения»! — возразил Борис. — А как же с отпечатками его пальцев, с ножом? Их ведь не сбросишь со счетов!

— С отпечатками пальцев проще, если поверить Глушакову. С продавцами буду говорить сам. Кроме того нужно назначить криминалистическую экспертизу и поручить ее опытному эксперту оперативно-технического отдела УВД. Из ОТО мне сегодня звонили: отпечатки пальцев на бутылках с вином оставлены несколькими людьми...

Гурин покосился на меня, видно, ожидая, что я опять напомню ему о проверке пальцевых отпечатков продавщиц, уборщицы, грузчиков и прочих людей. Но я ничего не добавил, и Борис глубокомысленно кивнул головой:

— Ясно, сегодня же назначу экспертизу. А как же с ножом?

— Тут дело сложнее.

— А если допустить, что и нож кто-то подбросил к магазину, чтобы нацелить нас на след Глушакова? — Борис ухмыльнулся: — Кто-то запачкал его в крови Дорониной и подбросил к магазину, а? Если мы это докажем, тогда Глушаков будет чист, как стеклышко. И презумпция невиновности восторжествует.

— Перестань, не до шуток сейчас! — поморщился я. — Ножом Глушакова мог воспользоваться преступник.

— То есть Глушаков отдал нож преступнику, хочешь сказать?

— Нож могли украсть.

— Кто же, например?

— Ну, хотя бы Натаров.

— Натаров? — уставился на меня Гурин. — Откуда ты взял?

— Я не утверждаю. Это только предположение. Мы же просто рассуждаем. Натаров зол на Глушакова за Нюрку. Тут вот какая петрушка. Год назад Натаров из-за Нюрки развелся с женой. А Нюрка вдруг в феврале сошлась с вернувшимся из заключения Глушаковым, с которым знакома была еще до его осуждения. Вот Натаров и обозлился на Глушакова. Об этом рассказал мне участковый Шамрай.

— В таком случае, — сказал Гурин, — Натаровым надо заняться вплотную.

— Уже делается. Работает Шамрай со своими внештатными помощниками. Я их проинструктировал.

По внутреннему телефону позвонил дежурный по отделу:

— Товарищ подполковник, Гурин у вас?

— У меня.

— Тут