Я потряс Маргрет за плечи, она не отзывалась. Приоткрыл ей рот и увидел багровый распухший язык. Вино… Её отравили! Я переложил Маргрет в руки Йорунн, выхватил меч и бросился в толпу, где скрылся Вали. Люди в зале затихли и в страхе расступились передо мной. Вали выскользнул в дверь, я — следом. Оказавшись на дворе, я не увидел никаких следов на перемешанной грязи со снегом. Куда делся этот ублюдок?

Я рычал и выл, как зверь, хищно обходя двор. Я искал Вали, но он будто сквозь землю провалился. Ко мне подбежал Годи, единственный, кто не испугался моего страшенного вида, не испугался, что я зарублю его мечом в гневе и не глядя.

— Бальдр, мы его найдём! — сказал хирдман. — Я приказал воинам обыскать каждый угол в Тронхейме.

— Я сам его найду, привяжу к столбу, пущу кишки, позову псов и буду смотреть, как они его жрут! А потом отрежу ему член, а потом обрублю кисти и стопы, потом язык, выдавлю глаза… Я буду долго его мучить! — проорал я.

На двор вышел Арнвольф со своими хирдманами, лицо его было белое от гнева, а рука сжимала обнажённый клинок.

— Она мертва! — выплюнул мне в лицо Арнвольф. — Моя сестра мертва из-за тебя!

Я схватил его за ворот мехового плаща, резко притянул к себе, боднул головой и оттолкнул. Арнвольф повалился на грязный снег с рассечённым в кровь лбом, его люди принялись поднимать брата моей погибшей жены. Я ушёл.

— Потушить все огни, везде, кроме долгого дома! — приказал я.

— Но как же твари? — сказал Годи. — Они ведь тут же столпятся во дворе?

— И прекрасно! — прошипел я. — Пусть все люди идут в дом, если я увижу на улице хоть тень — убью на месте, чьей бы она ни была. Я хочу выкурить Вали, он где-то прячется.

Я сам лично вырвал из земли несколько факелов, стоявших посреди двора и утопил пламя в грязи.

Арнвольф поднялся на ноги, поглядел на меня, недовольно потирая окровавленную бровь, видно хотел вновь подойти — поругаться, но вовремя понял, что это будет стоить ему жизни. Постояв с минуту, он вместе со своими хирдманами утопал в долгий дом. Я остался на улице совершенно один. В темноте. Холод противной змеёй ползал у меня по коже, ветер раздувал полы плаща, снег ложился на плечи. Я чувствовал, как пекло рёбра под повязкой и гной сочился из вскрывшейся от резких движений раны. В висках пульсировала кровь, тело полыхало жаром. Руки и ноги плохо слушались — мне недолго осталось. Но долго я и не хотел.

Тьма вокруг меня заклубилась, всполохи голубого сияния, словно грозовые молнии, вспыхивали один за другим. Сквозь рёв ветра донеслось звериное рычание. Сама тьма распахнула пасть перед моим лицом, я отклонился от клыков и рассёк несущееся мимо меня чудовище мечом. Я почувствовал, как клинок прорезал что-то живое, тяжёлая туша ударилась о землю, пару раз мигнули зелёные глаза и закрылись. Это был варг.

Я подошёл поближе разглядеть тушу зверя, но мне не дали это сделать. Ещё один зверь подлетел справа, и слева — ещё один. Я прокрутился с мечом, дав по зубам сначала одному, потом второму, располосовал их и яростно разрубил.

От движения мне стало жарко, холод уже не ползал у меня по телу, я весь горел, горел от ярости, от гнева и от боли, что лишился Маргрет.

Из темноты снова вышли звери, было много сверкающих глаз, они медленно приближались ко мне, окружали, но пока не нападали. Я выставил вперёд меч и угрожающе покружился с ним. Я хотел боя, хотел умереть и отправиться вслед за Маргрет, но пока рано, сперва убью Вали! Я так разъярился, что атаковал варгов первым. Они брызнули прочь, рассеялись от моего удара. Ничего не понимая, я развернулся и вновь попытался достать их мечом. Звери легли на землю, положили морды на лапы, пригнули уши и заскулили — сдались.

— Вы что издеваетесь?! Защищайтесь! — проорал я и со свистом распорол воздух над их головами.

Варги ниже пригнули морды и уши, показав полное повиновение. Я перешагнул через лежащих глупых зверей и направился в гущу мрака на поиски Вали. Не мог он далеко уйти! Варги поднялись и пошли за мной.

Я обошёл каждый дом Тронхейма, заглянул к каждому очагу и затушил их все. Людей нигде не было — я приказал всем укрыться в долгом доме, все послушались — и правильно сделали.

Я бродил по стылому городу несколько часов, устал, сил почти не осталось. Но я хотел устать: истощение притупляет боль. Вали нигде не было, он как растворился. Ладно, нужно вернуться в зал и выпить чего-нибудь, а то я уже еле стою на ногах. Маргрет ещё не остыла, обниму в последний раз.

— Сидеть и сторожить! — приказал я варгам, они улеглись у крыльца.

Интересно, они могли бы сделаться моими домашними псами?

Я вернулся в долгий дом. Несмотря на скопление людей, царила тишина, и при моём появлении она стала вовсе звенящей. Я слышал каждый свой шаг, пока шёл к своему высокому креслу. Маргрет уже унесли, наши места были пусты. Я молча выпил. Годи тяжело вздохнул, поглядев на меня и мрачно покачал головой.

— Где она? — хрипло сказал я.

— Положили в ваших покоях, — ответил хирдман.

Я опорожнил ещё один кубок и двинулся в покои, где мы с Маргрет провели прошлую ночь. Проходя мимо занавеси женской половины, в гробовой тишине дома я услышал едва уловимый шёпот. Это был голос Йорунн. Я остановился и прислушался. Она молилась. Я хотел двинуться дальше, но вдруг разобрал то, кому она молилась… Богине смерти Хель.

— Госпожа моя, — просила Йорунн. — Забери у меня оставшиеся дни и переложи их на дорогу Маргрет, пусть жизнь её продлится чуть дольше. Не пускай её в свой чертог, верни назад, возьми меня вместо неё…

Я решительно распахнул занавесь и увидел Йорунн. Она стояла на коленях, обращённая к разведённому в горящей чаше огню и держала в руках деревянного идола Хель. Я схватил фигурку у неё из рук, переломил пополам и швырнул в огонь.

— Бальдр! — запричитала Йорунн. — Зачем ты сделал это?!

— Зачем ты делаешь это?! — рявкнул я.

Йорунн ударила меня в грудь слабыми кулаками и залилась слезами.

— Хель уже пришла и слышала то, о чём я её просила, а ты помешал! — простонала она, содрогаясь от плача.

Я обнял Йорунн, погладил по спине. Понемногу она принялась успокаиваться.

— Ну, что ты, глупая? — сказал я. — Ты такая добрая, Йорунн. Никогда, слышишь… — я отстранил её и поглядел в глаза, — я ведь никогда не буду счастлив, если ты пожертвуешь собой, ради моего счастья.