Он купил репродукцию «Великого мастурбатора» и часами глазел на нее. Это было даже лучше нескольких затяжек травкой. Картина Дали привела его к другим вещам, как ни странно, оказавшимся столь же захватывающими. Бенджи подсел на современное искусство.

Если бы новое осознание Бенджи перевернуло всю его жизнь, то можно было бы счесть это сладкой историей, сказкой. Но он действительно завязал с выпивкой и тусовками, и у него поднялась успеваемость. В результате он окончил Йель, поступил в магистратуру и получил степень магистра искусств. Закончив обучение, он стал подходящей кандидатурой для непыльной работенки в семейном музее.

Теперь, в свои тридцать с небольшим, Бенджи дошел до благородной должности куратора. Он отвечал за обслуживание коллекции, новые приобретения и специальные мероприятия. Разумеется, основной объем работы выполнял его ассистент. Бенджи в душе оставался ленивым тусовщиком без амбиций. И он по-прежнему любил травку, особенно «Уайт райно». За день он пару раз поднимался на крышу музея, чтобы курнуть.

Там я и нашел его. На крыше, где он ловил кайф. И вот как я избавился от него.

Я знал, в какое время он поднимется наверх. Это было легко: как только пройдет кайф после последнего подъема на крышу. И я знал еще кое-что другое. Перед тем как подняться, он выключал всю охранную сигнализацию на крыше: камеры, датчики, сигнальные звонки. Что вполне естественно. Он не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, чем он занимается. Но для музея это был секрет полишинеля. Мистер Куратор Бенджамин Драйден был наркоманом, настоящим классическим торчком, и он поднимался на крышу, чтобы словить кайф.

Итак, я знал, что застану его там. Даже при выключенной охранной сигнализации задача была не из легких. Но это хорошо. Как говорил раньше, я не люблю, когда все легко. Поэтому, взобравшись на крышу и увидев Бенджи, я понял, что мне надо постараться. От этого я почувствовал себя намного лучше.

Он сидел в центре крыши, прислонившись спиной к опоре. В одной руке он держал пухлый косячок, в другой – фляжку золотистого цвета и выглядел размякшим и довольным.

Так что я не стал по-кошачьи подкрадываться к нему сзади, а подскочил, изобразив неестественное возбуждение. И Бенджи, совершенно оглушенный травкой и бурбоном, уставился на меня с открытым ртом.

– Вы слышали этот вопль? – как можно более убедительно спросил я.

Бенджи заморгал. Что еще мог он сделать? Он обдолбался в хлам.

– По-моему, крик раздался оттуда, – сказал я, быстро подступая к краю крыши. Я заглянул вниз. – О господи! – охнул я. – Боже, это ужасно!

Уловка удалась. Бенджи неуклюже поднялся на ноги и подошел ближе:

– Что? В чем дело?

– Наверное, кто-то упал с крыши! На улице лежит тело! – ответил я.

Бенджи наклонился над краем, заморгал, долго в прострации высматривая тело. Я взглянул на его профиль. В ухе у него я разглядел корочку серной пробки. На шее расцвел большой красный прыщ. Но волосы лежали как надо – он заплатил за стрижку, наверное, пару сотен долларов, – слегка касаясь воротничка рубашки, стоившей еще больше. Его вид вполне соответствовал облику богатого, испорченного, никчемного человека. Всю жизнь он только и делал, что загребал обеими руками, словно имел право на все и вся. Все в нем было мне ненавистно.

Я собрался с духом… и почувствовал, как меня окутывает Тьма.

– Видите его?

– Нет, я ничего не вижу, – ответил он. – Внизу нет никакого тела.

Я положил ладонь ему на спину и толкнул. Бенджи перелетел через край и стал падать.

Я смотрел, как он падает. Потом смотрел, как он ударился об асфальт.

– Ну что скажешь теперь? – спросил я.