СУДЬБА

ИЛ-76 — это неотъемлемая часть войны. Почти все современные войны начинаются с перелетов, с переброски техники и личного состава. Я летел на «Илюше» и на свою первую прожарку, и на крайнюю. Вот прошло шестнадцать лет, и я также лежу на траве возле взлетки и жду свой борт, как перед своей первой командировкой. Дежавю! Ко мне подошел наш боец с позывным Буран. Он уже служил в нашей роте, но затем перешел в «артуху». Возрастной ветеран ВДВ, мужик понимал, что «артуха» — это хорошее место для него. Мы говорили с Бураном на эту тему, и я поддержал его выбор. Все-таки в арте движения меньше, а бонусы — те же. Рисков больше у «пешеходов». После беседы, Буран направился к своему подразделению, и мы вылетели в «песочницу». Все, как в первый раз. Длительный перелет, посадка, открытие рампы и — жара. Отличие только в надписи на табличке в аэровокзале. На этот раз не Махачкала, а название населенного пункта на арабском. Выгрузились. Дождались транспорт. Нас было очень много. По прилету я уже не встретил Бурана. Мы разделились и разъехались в разные места. Началась работа в «песочнице», нас бросали из одного конца страны в другой. Задача заключалась в том, чтобы «затыкать дыры» там, где хабиби не справляются. Через полтора месяца нас перебросили под Идлиб. Эта местность вся представляет собой большой горный хребет, растянувшийся на расстояние более тридцати километров. Впереди на высотах находились позиции. Мы стояли внизу в трехстах метрах. Разбили лагерь и начали обживаться. Сзади нас в пятистах метрах располагался КП, а метрах в ста пятидесяти от него стояли гаубицы, которые наводили ужас на окрестности. Противник имел намерение их зацепить, но не добивал. Мы привыкли к регулярным обстрелам. Вскоре приехали еще наши люди и начали обживать лагеря в округе.

Наши «артушники» развернули свои позиции. Поставили палатки, готовили к работе гаубицы. Место оказалось неспокойным. У парней, стоявших за нами, было потише. Обстрелы их беспокоили меньше. По нашему же лагерю противник бил ежедневно… Мы скрывались за небольшой возвышенностью, но все же несли потери. Однажды, над нами пролетел выстрел от реактивной установки и взорвался где-то позади. Через минуту в радиоэфире началась суета. Из разговора я узнал, что ракета попала в палатку к нашим «артушникам». Погибло много парней. Мне сказали, что от взрыва больше всех пострадал Буран. От крепкого, рослого человека не осталось практически ничего.

По окончанию работы мы снова возвращались домой на старом, добром ИЛ-76. Как всегда. Только Бурана в этом рейсе уже не было. Старуха судьба метнула свои шары, и один из них прошелся точно по заслуженному десантнику, сбив того насмерть. А мог бы задеть и меня. И нет здесь места никаким глубокомысленным философическим измышлениям. Мне повезло. Все просто…

СЛАВНЫЕ ЛАНДСКНЕХТЫ!

Ну, вот, опять я дома. Сколько времени прошло с последней прожарки? Год? Два? Больше? Я как-то и не считаю особо. Поддерживаю контакт с ребятами, узнаю новости от них. Из самого пекла. А так, всё нормально. Быт, семья. Вот опять, воспользовавшись хорошей погодой, совершаю свой излюбленный променад по живописным улочкам старого города. Надо же держать форму. Накручиваю километры.

Доволен ли я таким тихим, мирным течением жизни? Точно, да! Так что же это за зуд такой, который снова и снова возвращает меня к новостным лентам, заставляет звонить товарищам? Я знаю, что за зуд! Тяга к «движухе»! Видимо, перерасти ее невозможно. И чем больше я думаю об этом, тем сильнее давит скука и обыденность повседневного существования. Хочется действий! «Экшэна»! Да что же здесь непонятного?

Так, беспечно слоняясь по центру города и потягивая апельсиновый сок, я набрел на старый красивый особняк. Прилично сохранившийся и ухоженный, в отличие от многих других, чья слава давно померкла, он выделялся своей аккуратной лепниной и фактурными барельефами. Ба! Да это ж областной музей изобразительных искусств. Не скажу, конечно, что я такой уж ценитель прекрасного и завсегдатай галерей, но, в конце концов, нам, солдатам удачи, тоже ведь ничто человеческое не чуждо.

Внимание мое привлекла и красочная вывеска растянутая прямо по старинному балкончику здания. «Малоизвестные европейские художники-баталисты»! Ну, или что-то вроде этого. Интересно. Надо взглянуть!

Войдя в храм Искусства, я заплатил положенную мзду, сидевший на входе тетушке, закутанной в видавшую виды шаль. Бабка смерила меня пронзительным, недовольным взглядом. Оно и понятно. Татуировки, борода. Ох, и не любят нашего брата культурные бабушки.

И тут я увидел ее! Здоровенную картину, изображающую дикое побоище. Сверху сходились, ощетинившись пиками, противоборствующие терции, а внизу выпавшие из строя воины, буквально катаясь по земле, резали друг другу глотки, выдавливали глаза, рвали волосы. Жуть!

Поражал и внешний вид воинов — яркий и пестрый. Широкие и пухлые, будто набитые ватой, рукава и шаровары немыслимых цветов, словно скроенные из разных материалов. Огромные шляпы невероятных форм, украшенные разноцветными длинными перьями. У некоторых бойцов те же шляпы больше походили на краповые береты. Тех из них, кто занимал, судя по всему, высшую иерархическую ступень в войске, защищал чудной стальной доспех, закрывающий только плечи, грудь и спину, имитирующий пышную одежду.

Но самым забавным в этом костюме был непомерно выдающийся вперед огромный гульфик. По ходу, ребятки трепетно берегли самое главное свое достоинство!

Вооружены солдаты были не менее любопытно: сабли и огромные двуручные мечи разных форм, длинные грозные пики и алебарды, арбалеты и стрелковые аркебузы.

По правому краю полотна выделялся колоритный гигант. Кудрявый, рыжий детина в пылу битвы занес для удара древко, соединенное цепью с шипастым шаром, собираясь обрушить его на сгорбившегося противника, метящего ему в живот коротким кинжалом.

Картина потрясала размахом и детализацией изображенного сражения двух соперничающих армий. Я начал спешно копаться в смартфоне, вбивая имя художника и название картины. Хотелось узнать, как можно больше. Вот оно! Ландскнехты! Каста свирепых воинов, наводивших ужас на Западную Европу с пятнадцатого по восемнадцатый века. Наемная немецкая пехота эпохи Возрождения. Пешие отряды специального назначения, называемые компаниями, крушащие рыцарей-конников. Беднота, презревшая свой рабский труд и возжелавшая разбогатеть через кровь и убийство. Предтеча современной армии, воюющей при помощи огнестрельного оружия. Триста лет они сражались за деньги и только за деньги, пока ход истории не скинул их с поля боя, заменив регулярными армиями. На картине они сошлись в смертельной битве с