пока не известно, но в итоге, через несколько месяцев после смерти Суслова, летом 1982 года Брежнев согласился на масштабное повышение цен, о чем мы поговорим дальше. Многие пункты его «экономического завещания» 1980 года были несколько переформулированы в «экономическом плане» Черненко (1984), о котором речь пойдет ниже. Однако в полной мере они были реализованы уже в перестройку по инициативе члена всех этих комиссий Михаила Горбачева и «нечлена» Николая Рыжкова. Не будучи прямо вовлечен в деятельнось упомянутых комиссий, он явно должен был готовить для них документацию, будучи первым зампредом Госплана по макроэкономике.

СУММИРУЯ СКАЗАННОЕ В 4-Й ЧАСТИ: ПРОБЛЕМЫ РУБЕЖА 1970–1980-Х ГОДОВ

В 1970–1980-е годы значительная часть советской политической и экономической элиты пришла к осознанию факта серьезного и увеличивающегося отставания от условного «Запада». Несмотря на то что в 1970-е годы около 30 % национального дохода страны шли в капитальные инвестиции, эффект от них был существенно меньше ожидаемого. Помимо постоянной проблемы вовремя и без больших потерь освоить капиталовложения (в связи с недостатками планирования, дефицитом стройматериалов и оборудования, огромными проблемами с количеством и качеством строителей, монтажников и их техники, а также приписками, бесхозяйственностью и хищениями), имелись структурные проблемы[688].

Советский ВПК, в который инвестировались колоссальные средства, по-прежнему производил передовое вооружение и обеспечивал лидерство во многих, но (с конца 1960-х) уже далеко не во всех областях космической гонки. Однако практически во всех базовых отраслях, обеспечивающих ВПК (добыче природных ресурсов, металлургии, химической промышленности), а также в машиностроении, приборостроении, военных секторах легкой промышленности наблюдалось либо огромное технологическое отставание и износ основных фондов (помещений, оборудования), либо колоссальная зависимость от импорта технологий и образцов продукции. Их пытались копировать в СССР с разной степенью успеха и колоссальным отставанием по времени.

В потребительской и аграрной сферах не только наблюдалось катастрофическое отставание в технологиях, логистике, маркетинге и дизайне, но и демонстрировалась неспособность советской экономики обеспечить базовые потребности общества и производить, сохранять и доставлять достаточное количество товаров и продовольствия. Большая часть населения страны получала значительную, зачастую жизненно важную часть рациона, особенно в части белка и витаминов, в результате труда на своих собственных земельных участках или получения и покупки продуктов, произведенных на подобных участках другими частными лицами, происходивших без посредничества государства, а также использовала в пищу результаты собирательства дикорастущей флоры, рыбалки и охоты.

Тут можно выделить три типа зависимостей СССР от Запада (и развитых индустриальных государств Востока в лице Японии). Первая — это спорадические попытки «прорывов», то есть долгосрочных инвестиций в закупаемые на Западе технологии и оборудование, например покупку целых заводов по производству автомобилей, химических компонентов, бумаги, обуви или курятины. Вторая — это постоянное (особенно с середины 1970-х) приобретение для внутреннего потребительского рынка (в первую очередь снабжения крупных городов) товаров для быстрой переработки и потребления (прежде всего зерна, лекарств и ширпотреба). Кроме них, на огромные суммы, исчисляемые сотнями миллионов долларов (по курсу того времени), приобретались материалы, не производимые в СССР, от которых зависела работа советских предприятий, — металлы, полимеры, шерсть и так далее. И главная, третья — это постоянная зависимость СССР как продавца преимущественно сырьевых товаров на западный рынок от поступления твердой валюты и кредитов западных банков на особо крупные закупки и большие производственные проекты, подразумевающие заказ на Западе оборудования и привлечение специалистов.

В целом сторонним наблюдателям уже становилось непонятным, достигла ли эта зависимость того критического уровня, при котором отказ от западного продовольствия и потребительских товаров может спровоцировать массовый голод, пустые полки и массовые протесты. Однако внутри страны политическая и экономическая элита считала, что «дело поправимо», если найти правильный рецепт и заставить экономику (прежде всего аграрную отрасль) заработать. Энергичные попытки сделать это предпринимались центральным аппаратом власти в среднем раз в пять лет, однако ситуация только ухудшалась.

Острые общеэкономические и бюджетные проблемы конца 1970-х являются прямым результатом энергичного развития экономики во второй половине 1960-х — 1970-е годы. Брежнев, лично курирующий и ВПК, и аграрный сектор, был сторонником активных инвестиций в свои сферы влияния за счет остальных секторов экономики. Они, получая огромное финансирование, могли не заботиться о реальной экономической эффективности, отчитываясь перед основным заказчиком только красивыми проектами. Однако дело было не только в низкой эффективности, но и в конкретных неправильно заложенных трендах развития. ВПК сжирал большие средства, однако утопией было бы полагать, что он сможет разрабатывать или даже копировать технологии компаний со всего западного мира, дабы выпускать все разрастающуюся линейку современных видов вооружений и средств связи.

В результате, создав с потенциальным противником паритет в сфере космических технологий, атомных вооружений, боевой авиации, подводных лодок, многократно превосходя его в производстве танков и других типов обычных вооружений для сухопутных войск, но не имея возможности догнать США по мощи надводного военно-морского флота и испытывая традиционные проблемы в моторостроении, электронике, электромеханике и оптике, СССР во второй половине 1970-х годов пропустил произошедшую на Западе масштабную компьютеризацию, появление новых мобильных средств связи, индивидуальных средств ведения боя для сухопутных частей (в том числе переносных ракетных комплексов), нового поколения боевых устройств, использующих технологию «Стелс» и принципы беспилотного управления. Уже в начале 1980-х выяснилось, что именно они играют решающую роль в многочисленных региональных войнах и борьбе с повстанцами.

В аграрной сфере СССР явно сделал ставку «не на того коня». Не в силах обеспечить себя сельскохозяйственной продукцией самостоятельно и в полном объеме, советские политики, занятые аграрным сектором, решили делать основную ставку на импорт зерна для обеспечения мощных откормочных комплексов внутри страны. При этом они сохраняли огромную и убыточную сельскую инфраструктуру по всей стране. Это обеспечивало двойные расходы (на покупку зерна за твердую валюту и транспортировку и откармливание скота) вместо прямых закупок мяса (во всяком случае, крупного рогатого скота) у западных производителей. В государстве с нефтяной, частично экспортно ориентированной экономикой, где в силу климатических условий на большей части сельскохозяйственных земель по полгода (и более) выпас скота на естественном корму был невозможен, производство говядины было заведомо убыточно по сравнению со странами, где выпас возможен 8–9 месяцев в году. Вместе с тем, как показал опыт 2000-х годов (и дореволюционного времени), продажа на внешние рынки зерна, в изобилии и относительно дешево производимого в степном поясе СССР, вместо направления его на убыточный откорм скота могла бы приносить дополнительную валюту.

При этом была упущена проблема переработки и транспортировки собранной продукции. Оборудование для этого мало изменилось с 1930-х годов, а нового остро не хватало. В соответствующих отраслях преобладал ручной труд.