— Ох уж эта серия, — она вздохнула и вернулась на место. — Верхушина тоже к ней приобщили, создали следственную группу, и дело уже на контроле в Генпрокуратуре. Каждый день звонят, как Москва проснётся, и когда с работы они уходят, тоже звонят, а у нас-то уже вечер поздний. Ждут результатов, теребят.

— Думаю, скоро потянем ниточку, — заверил её я. — Но для этого мне надо провести обыск гаража бывшего следака Рудакова, а там висит печать прокуратуры.

— Ну, порядок ты знаешь… — начала было Ирина.

— Порядок знаю, но мне надо ненадолго, ничего не афишируя. Даже не обыск, а так, одним глазком гляну. порядок будет не нарушен, все оставлю, как было. Есть одна мысль, а пока вся эта бюрократия пройдёт… Я просто зайду, гляну, если ничего не найду — ничего и не было. А если найду — запру, печать шлепну, будто так и было, а потом сообщу — официально всё оформим, с понятыми. А то время идёт, можем всё упустить.

Ирина покачала головой, но по ней было видно, что хотелось ей просто кивнуть.

— Ох, Паша, это же незаконно…

Она бросила быстрый взгляд на пустующий стол.

— Да ладно тебе, главное, что эффективно.

— А что ищешь?

Даже интонации поменялись, спросила строго, сразу видно, что прокурорская следачка. Но я улыбнулся, и она тоже.

— Если повезёт — кинжал, которым убили Ганса, старика Захарова и его внучку. Ну или ещё что-нибудь, что укажет на Рудакова или его местонахождение. Не переживай, ничего там не украду. Ха!

Кинжал-то у меня уже был, Кирилл слово сдержал и принёс его мне сегодня утром. Не такой аккуратный, как тот, что ему привезли с Кавказа. Клинок более грубый, не самый острый, поля заточки выведены на отшибись, полировка не зеркальная, а лишь бы было, и плашки на рукояти прилажены не заподлицо. Но, тем не менее, это было смертоносное оружие, на котором числилось уже несколько трупов.

На самом деле, мне просто нужен был повод попасть в гараж или квартиру Рудакова. В гараж — проще, да и если что, кинжал оформим там же, но это уже зависит от того, что я выясню по ходу расследования.

— Ладно, — Ирина кивнула. — Вопрос решим, печать сделаю, только подписи понятых сам будешь подделывать.

— Да легко… Кто эти закорюки смотреть будет.

В коридоре раздались торопливые шаги, и в кабинет вошёл следак Дима Румянцев, красный от недавней встречи с начальством. Устроил ему там прокурор разнос, видно, что вставили по первое число.

Но он-то мне и нужен.

— О, Васильев, — промычал Димка. — А ты что здесь делаешь?

— С тобой тоже поговорить надо, — я подмигнул Ирине, взял чистый лист из печатной машинки и пошёл прямо на Румянцева. — Важный вопрос, Димка. Ирина, скоро увидимся.

Вместе с собакой мы вытолкали следака в коридор, а оттуда в курилку, потому что новый прокурор не курил и всем запрещал это делать в кабинетах. Вот мы и оказались у чёрного входа, где стояло ведро с землёй, в которое бросали пепел с окурками.

— Чё такое? — возмущался следак, но под моим напором он сдавался. — Ты чё, Васильев? Ты чё себе позволяешь?

Придётся брать его на понт, но Витя Орлов подсказал мне хорошую идею — про шашлыки и дачу. Рудаков же и Румянцев тогда сидели за шашлыками с пивом и обсуждали все дела, а я их подслушал. И их отношения могут быть приятельскими, и вполне могут поддерживаться до сих пор. Само собой, его уже спрашивали по поводу пропажи Рудакова, но следак, знающий систему изнутри, легко может отбрехаться.

Так что я решил действовать сам, тем более, долго вынашивал в себе эту мысль, собираясь по душам поговорить с Димкой. Да и дачка у Румянцева была. И никто не подумает искать там бандита.

Но главное — ключ от конуры криминалиста в дежурке мог взять только кто-то свой. Надо было только дождаться, когда дежурный выйдёт в туалет, а «шестивольтовый» помощник пропажи связки даже и не заметит. А заметит — ну мало ли, что нужно следователю, он же постоянно там мелькает на виду.

Вот и начал я с Румянцева, пока из всех кандидатов, знакомых с бывшим следаком, он самый явный. Если не выйдет, буду искать другого и так же колоть. Но Румянцев всё равно как-то может быть в этом задействован, потому что из всех следаков остались только он и Ирина, а Ирина здесь недавно и Рудакова толком не знала.

— Я всё знаю, Димка, — начал я трагичным голосом. — И как ты с Рудаковым тогда пиво кушал, с шашлыками, на жизнь жаловался и на меня тоже. Эх…

— Ты чё, Васильев? — он выпучил глаза. — Не было такого!

— Не ври. Всё ныл ему, типа, я всё в серию объединил, а Рудаков старые времена вспоминал, как прокурор по его указке отказные лепил и не смотрел.

Димка замер, и я решил сблефовать.

— И всё остальное про вас я тоже знаю. И про ключ тоже…

— Я не хотел! — бросил он, но понял, что ляпнул лишнего, и тут же сжал губы так, что они побелели.

Но уже поздно, дальше я выбью из него всё.

— Дима, говори лучше мне, — спокойно сказал я, достал из его нагрудного кармана его же сигареты и дал ему одну. — Пока прокурор твой не знает, да и пока вообще, кроме меня, никто не в курсе. А я человек такой, знаешь, сдавать кого-то — не в моих правилах. Мне лишь бы бандосов прижучить этих. Так что давай с тобой всё обсудим тет-а-тет, без лишних ушей. Ну что молчишь, я слушаю…

— Он мне позвонил, мы встретились, — сглотнув и машинально взяв из моих рук сигарету, затараторил Димка. — Сказал, что у криминалиста справка есть по следам, надо образцы уничтожить. Типа, подстава это, подставили его конкретно, помощи попросил. Вот я ключ взял, когда Аничкин на обеде был, и залил бумагу реактивом каким-то. Он на столе тут же стоял, в ванночке.

— Угу, — я кивнул. — А кто звонил-то?

— Да Николаич просил…

— Рудаков?

— Да! Говорит, подставил его один перец конкретно, целую схему организовал. И следы, говорит, сфальсифицировали, и ещё на хате его убили Верхушина. Всё, чтобы