— Дедушка Ву был предсказателем, — пояснила сидящая тут же красотка Дин, — а я и не знала.

— Умения мои весьма скромны, — покачал головой Ву. — Но кое-что я еще помню.

Предсказания… Бин усмехнулся про себя. Что толку от всех этих прорицаний, если в одно мгновение чье-то слово может их изменить? Ему вот тоже когда-то предсказывали блестящее будущее…

Мысль была столь неожиданна, что он, взрослый сильный мужчина, вздрогнул, будто трепетная дева, и столь неприятна, что он предпочел прогнать ее прочь.

— Сразу видно ученого человека, — радовались тем временем селяне. — такие премудрости ему доступны… У нас-то в округе нет ни гадателей толковых, только если к Камню идти, так о нем такая слава идет, что мало кто отваживается.

— К Камню? — переспросила госпожа Дин.

«Да-да» — закивали со всех сторон и принялись рассказывать.

Недалеко отсюда, там, где когда-то стояла пограничная крепость, находится гладкий белый камень. Молва дала ему прозвище «Исток войны» — так на нем написано Кто и когда высек эту надпись, никто уже и не помнит. За камнем замечены необычные свойства: в дождь он не намокает, в мороз никогда не покрывается льдом, по ночам иногда светится тихонько, будто луна за ночными облаками. А порой от него доносится приглушенный звон, будто где-то вдали воины бьются на мечах. Говорят, если приблизиться к нему в такой момент, задать вопрос и приложить к камню ухо, то сможешь услышать ответ. Только многие, кто пытался поначалу, с ума сходили или не возвращались вовсе, вот и не осталось больше желающих к нему ходить.

Место это давно деревьями поросло, только, видно, проклято оно — даже деревья там почти все больные да кривые.

Все это Бин слушал уже вполуха.

«Исток войны… Исток… Вот оно!»

Он почувствовал мягкое прикосновение к своему плечу — красавица Дин бросила на него обеспокоенный взгляд: «Вы слышали?» Старик Ву посматривал на них, приглаживая бороду, и в глазах его молодой человек разглядел то же нетерпение и волнение, какое испытывал сам.

— Вот бы посмотреть на такое чудо! — воскликнула «жена», изображая капризную барышню и, прижавшись к нему надула губки: — Давай сходим туда, ну пожалуйста.

«Быстро же в роль вошла, — отметил он про себя. — Что удивляться, ложь ей привычна. Вот барышня И никогда бы…»

Мысль оказалась неприятной, и он сосредоточился на беседе.

— Я бы тоже хотел увидеть этот камень, — поддержал «внучку» господин Ву. — Ни о чем подобном я не слышал, и ваш рассказ разжег во мне любопытство.

Селяне все как один принялись отговаривать путников от этой мысли, но когда поняли, что те настроены серьезно, смирились, даже отправили с ними вместе дочку старосты: и дорогу покажет, и заодно хворост соберет.

Глубоко в лес девушка с ними не пошла — осталась ждать у самого края.

«Вон туда идите прямо, не забудетесь», — наставила их она и принялась за работу.

По рассказам он представлял себе этот лес совсем иначе. Деревья, хоть и многочисленные, были обделены листвой, из-за чего лес казался светлым и почти прозрачным. Полусухие стволы, скрученные причудливым образом — будто великаны, забавляясь, вязали их узлами — в темноте, должно быть, выглядели воистину жутко, но сейчас, при свете дня, казались просто неприятными.

Они все шли и шли. Камней по пути попадалось множество, но все они ничем примечательным не отличались. И в какой-то момент, господину Бин подумалось, не повернуть ли обратно за девчонкой — пусть отведет их лично, когда слуха его достиг легкий глуховатый перезвон.

— Слышите? — спросил он, остановившись.

Барышня тут же кивнула, а вскоре и старик подтвердил, что им не показалось.

«Будто воины вдали бьются на мечах…»

— Туда!

Они немного прибавили шаг и вскоре вышли на большую поляну. Здесь обнаружились развалины древней каменной крепости, почти сровненные с землей и местами совсем заросшие травой.

В самом центре поляны лежал Камень — они сразу поняли, что это он и есть — размером со столик для еды, но округлый, подобно речной гальке и очень светлый. Не белый, скорее серый, но на фоне остальных камней он казался сияющим. Именно от него и шел тихий звон.

Когда они подошли ближе, то смогли разобрать на гладкой поверхности Камня иероглифы, вырезанные неровно, будто в спешке. «Исток войны»… Все именно так, как говорили селяне.

— Мы нашли этот самый исток. И что нам делать дальше? — Госпожа Дин хмурила тонкие брови и то и дело оглядывалась. Место ей явно не нравилось.

— Можно спросить об этом у него самого, — хохотнул Бин: в подобные глупости он до сих пор не верил.

Но что-то же делать надо: все в нем протестовало против бездействия. Он присел рядом с камнем, положил на него ладонь — к удивлению его поверхность оказалась теплой — и шутливо спросил: «Скажи нам, уважаемый Камень, как нам троим добраться до истока?» — и даже охнуть не успел, когда глаза заволокло плотным серым туманом, во рту ясно ощутился вкус пыли и мха, а пошевелиться или просто вздохнуть стало невозможно…

«Я… в камне? Но… как».

Мысль тянулась бесконечно долго, словно загустевшая смола. И не успел он ее додумать, как ощущения вернулись к нему, навалились одновременно, оглушили, словно он опять окунулся в ледяную воду Желтого источника.

Разгоряченную кожу охлаждал холодный воздух. Пахло кровью, железом и взрывчатой смесью. Запах боя… Он вдыхал его полной грудью даже с закрытыми глазами…

Где-то поблизости раздавались крики, лязганье клинков и свист летящих в воздухе стрел.

«Камень… Ву… девица Дин»

Он едва не подпрыгнул — и обнаружил себя сидящим в углу большого шатра. И девушка, и старик лежали рядом…

Тут же нашлись сваленные грудой доспехи. Вычищенные, но выглядящие странно — такие носили лет сто назад. Решение созрело быстро. Он растолкал спящих, почти не церемонясь — время поджимало — и делая знаки молчать. Положил перед ними кольчуги, шепнул «Надевайте». И сам первый, подавая пример, облачился в такую же.

— Тяжелая, — охнула барышня Дин. — Что происходит, Бин-лан?

Он протянул ей шлем.

— Идет сражение. Если в лагере обнаружат девицу, ничем хорошим это не кончится. Так что соберите волосы в узел, как подобает юноше, и надвиньте поглубже это.

Девушка испуганно охнула. Господин Ву казался растерянным.

Бой… И, похоже, жаркий. А у него на руках немощный старик и бестолковая девица…

Он должен был ощущать тревогу, беспокойство. Он был напряжен и в любой момент готов к действию, но владели им не страх, а возбуждение и предвкушение,