Шрифт:
Закладка:
Амир закончил изложение своей теории, когда они проходили мимо ободранной таблички с надписью «Holy Sepulchre»32.
Даниэль был совершенно очарован таким видением будущности человечества, а Бронфельд заявил, что сейчас потеряет сознание и умрёт от обезвоживания и что знает «одно местечко за углом», где они смогут промочить горло.
Они вышли из Старого города.
Проснувшись утром, Даниэль непроизвольно припомнил вкус и запах иранского гашиша. К горлу подкатил тошнотворный комок.
Когда он умылся и прополоскал рот, под крышкой черепа загремел голос:
– Тебе необходимо восстановить водно-солевой баланс.
Малыш даже присел от неожиданности и боли.
– Буратино, это жестоко… У тебя громкость регулируется? Что ты снова делаешь в моей голове?
– Поздравляю, стажёр! – произнёс Буратино гораздо тише, но всё равно торжественно. – Ты вышел на ключевого агента конкурирующей организации в израильско-палестинском регионе – Амира-квартеро́на. Приоритет твоего задания повышен, поэтому я теперь снова буду выходить с тобой на связь.
После работы Малыш зашёл в конференц-зал покатать шары на бильярде и обнаружил там Дору. В шортах и лёгкой блузке сидела она у стойки на барном стуле.
– Я не помешаю? – он замешкался на пороге.
– Привет, Дани-бой, – улыбнулась мулатка. – «Маргариту» делать умеешь?
Он кивнул.
– Тогда заходи.
У Даниэля было правило: не пить два дня подряд, и он отказал бы сейчас кому угодно, только не Доре, при виде которой у него мгновенно пересохло во рту.
Они выпили по коктейлю в молчании. Он не находил темы для разговора и, чтобы скрыть неловкость, предложил партию на биллиарде.
Из-за тренировок в триггерном состоянии его игровые рефлексы и представления об игре заметно улучшились. Он закатил свояка, разбивая пирамиду.
– Ты же не используешь сейчас чип? – возмутилась Дора.
– За кого ты меня принимаешь? – и забил второй шар.
Первую партию Даниэль выиграл. Дору это заметно раззадорило, и она отыгралась во второй.
В третьей, решающей, условились играть только битком, а не любым любого. Партия затянулась.
Пока Дора ходила вокруг стола, выбирая позицию для удара, Малыш спросил:
– Могу я посоветоваться с тобой как со старшим товарищем?
Без того смуглое лицо потемнело ещё больше. Она замахнулась на него ки́ем.
– Сейчас как тресну, и посмотрим тогда, кто тут «старший»!
– Стой! – деланно испугался он. – Я имел в виду «с более опытным».
– Так бы сразу и сказал. Спрашивай.
Она нагнулась к столу и принялась прицеливаться, двигая кием вперёд-назад. Малыш невольно залюбовался видом, который открылся ему в вырезе блузки.
– Я вчера с типом одним познакомился. Он оказался агентом конкурирующей организации. Так вот всё то, о чём он говорил, мне очень понравилось. Да и сам он…
Она ударила, и шар с треском залетел в лузу.
– Оп-па! Да ты у нас нетривиальной гендерной самоидентификации?
– Да нет! Что ты?! – возмутился Малыш. – Не в этом дело… Карлсон же ничего не объясняет, а этот тип очень убедителен и крайне заинтересован в том, чтобы его поняли. Если дело так и дальше пойдёт, то в один прекрасный момент я встану перед выбором: а почему я должен быть стажёром вашей организации, а не конкурирующей… Понимаешь, о чём я?
Она немного подумала то ли над его словами, то ли о том, как играть следующий шар. Обошла стол и снова наклонилась. На этот раз к Малышу она оказалась повёрнута стороной противоположной, что привлекало внимание ничуть не меньше…
– Я-то понимаю… Но почему ты решил именно мне об этом рассказать? Я вроде поводов не давала со мной откровенничать…
Она попыталась сыграть чужого, стоящего под очень острым углом. Шар в лузу не зашёл, но и не подставился, прижался к борту. Удобных позиций для удара не осталось.
– …но ты абсолютно верно угадал человека, с которым можешь быть откровенным.
Дора с довольным видом осмотрела своё «произведение» на столе, подошла к стойке и взяла свой бокал.
– Ты говоришь лишнее, но я, так и быть, никому не расскажу об этом. Иди сюда и слушай внимательно мудрую женщину.
Малыш повиновался.
– Поверь мне, Дани-бой, поменять сторону не так-то просто. Поясню на отвлечённом примере. Ты в бога веришь?
– Нет.
– Какая досада… Ну давай тогда представим, что ты таки веришь в бога. С детства. В какого бога ты бы верил: Аллаха, Иисуса или ещё в кого?
– Наверное, в Будду, – Малыш неуверенно почесал бровь.
– Почему в Будду? – удивилась мулатка. – Что ты про него знаешь?
– Ну… Он прикольный. Ему всё пофиг.
– Это всё, что ты о нём знаешь?
– Он царевич был. Этот… Шакья… как его?.. Муни.
– То есть, по-твоему, это имя и фамилия?
– Ну да…
– Понятно. Всё?
– Пожалуй, всё… – смутился он.
– Для начала Будда – это не бог, а титул просветлённого. Будд множество и Шакъямуни хоть и самый популярный, но всего лишь один из них… Слушай, а давай лучше так: ты бы в Христа верил, бесе́дер? Я думаю, ты о нём побольше знаешь.
– Ну давай, – не стал ломаться Малыш.
– Не надо усложнять. Люди обычно верят в бога, в которого принято верить в их стране… Родился в России – христианин, в Камбодже – буддист. Так проще… Итак. Ты православный христианин. Ходишь в церковь по воскресеньям, делаешь пожертвования, свечки ставишь, Библию читаешь… И тут в городе появляется какой-нибудь мулла из Узбекистана и увлекает тебя верой в Аллаха. Представил?
Малыш кивнул. Он веселился в душе, пытаясь угадать, куда клонит Дора.
– Теперь давай представим себе чувства православного батюшки в этой ситуации, который тебя крестил, исповедовал, благословлял… Как ты думаешь, будет ли ему приятно твоё вероотступничество? Переход, так сказать, в конкурирующую организацию.
– Думаю, нет.
– А это – священнослужитель. Работа которого, кроме того чтобы размахивать кадилом, предостерегать от насилия и убийства. Поэтому он ничего тебе не сделает. Максимум – предаст анафеме, и то в душе, сгоряча, а потом ещё будет молиться о возвращении блудного сына в лоно истинной веры. А что в подобной ситуации предпримет командир военизированного подразделения, одной из функций которого является физическое устранение агентов конкурирующей организации?
Он посмотрел на неё недоверчиво.
– Да-да, убийства в том числе. А как ты думал? – Дора медленно допила свой коктейль. – Тебя самого чуть не убили. Если на это способны наши конкуренты, как ты думаешь, на что способны мы, если до сих пор живы?
