Впрочем, она все же была введена. Карл V и папа Павел III (в миру – Алессандро Фарнезе) одновременно попытались сделать это. Неаполитанская епископская инквизиция была лишена большей части своих прав. Ей было запрещено производить конфискацию имущества осужденных – оно переходило к ближайшим родственникам. Новая инквизиция была введена в феврале 1547 года, правда, с различными оговорками, вроде того, что ее суду будут подлежать только церковники. Но все равно народные массы ответили на это таким недовольством, что часть инквизиторов была вынуждена бежать из Неаполя, а остальные погрязли в заговорах и сами стали жертвами римской инквизиции.

Эта борьба весьма замечательна тем, что папа Павел III открыто помогал неаполитанцам свергнуть испанскую инквизицию. Он употреблял все средства, чтобы разозлить неаполитанцев. И по этой причине римская инквизиция, введенная в Неаполе спустя три года, не встретила ни малейшего ропота и восторжествовала над испанским трибуналом.

Более того, папа Павел III учредил буллой Licet ab inicio (Следует изначала) «священную конгрегацию римской и вселенской инквизиции, ее священное судилище» с правом действия «во всем христианском мире, по сию и по ту сторону гор (Альп. – Авт.), во всей Италии, и подчиненную Римской курии». То есть римская инквизиция в данном случае победила и получила титул «верховной» – главной конгрегации.

Всё это показывает, какое участие принимала религия во всей «католической борьбе», жертвой которой постоянно был простой народ.

Гарсиа де Лоайса умер 22 апреля 1546 года. В его короткое правление было осуждено испанской инквизицией 780 человек, из которых 120 были сожжены лично и 60 in effigie (то есть символически, в изображении).

Таким образом, казни заметно ослабели, но как скоро бразды правления инквизиции попали в руки Фернандо де Вальдеса-и-Саласа, костры инквизиции ожили.

Фернандо де Вальдес-и-Салас – восьмой генеральный инквизитор

Фернандо де Вальдес-и-Салас, преемник Гарсиа де Лоайсы, родился в 1483 году в Астурии. Он был юристом, профессором канонического права в университете Саламанки, а затем его руководителем. Он был членом Высшего совета испанской инквизиции с 1516 года, епископом Оренсе, Овьедо и Леона, а потом – архиепископом Севильи и президентом Королевского совета Кастилии.

Генеральным инквизитором он был с 1547 по 1566 год.

Это был почти семидесятилетний старик, угрюмый и жестокий. Французский политический деятель и писатель Артюр Арну в своей «Истории инквизиции» называет его «вторым Торквемадой», а также «желчным стариком, снедаемым гордостью» и «варваром от природы».

Судьба позволила, чтобы жизнь этого человека продлилась необыкновенно: Вальдес работал на своей должности почти двадцать лет. Восьмой генеральный инквизитор издавал самые кровавые повеления и лично предал огню много людей.

Папа Павел III позволил допускать гранадских мавров ко всем гражданским должностям и духовным бенефициям, но Вальдес испросил у Карла V грамоту, позволяющую осуждать лютеран на сожжение, даже если бы они и просили примирения с церковью. Снова ручьями потекла кровь, и снова Испания затрепетала от страха. Снова инквизиторы преследовали несчастных без милосердия. Вальдес был также первой и единственной причиной упадка науки и водворения всеобщего дурного вкуса.

Костры Вальядолида, Севильи, Толедо и других городов вручили победу системе невежества, поддерживаемого инквизицией. Она преследовала многих ученых богословов: например, достаточно было одного знания восточных языков[277], чтобы быть уличенным в лютеранстве.

Фернандо де Вальдес-и-Салас много занимался запрещением книг. В частности, в 1559 году он опубликовал «Указатель запрещенных книг», куда входили произведения Эразма Роттердамского и многих других авторов.

Верховный совет и Карл V, со своей стороны, помогали деятельности генерального инквизитора. По указу императора опубликовали множество книжных реестров, и по всей империи вторично был произведен строжайший обыск.

Из ученых, преследуемых Вальдесом до смерти Карла V, можно назвать Бартоломе Карранса, толедского архиепископа и богослова, против которого генеральный инквизитор вооружился с таким ожесточением, что обнаружил в себе более соперничество, нежели ревность за веру. Иоанн де Дьё (Иоанн Божий, он же Жуан Сидаде), испанский религиозный деятель португальского происхождения, который посвятил себя нуждающимся, был также арестован по подозрению в магии и, вероятно, оказался бы в темнице, если бы не воспротивился тому сам папа. Один арагонский проповедник, красноречивый и убедительный, прозванный за свои обширные познания доктором Эгидием, сначала был осужден на покаяние, как весьма сильно подозреваемый в лютеранстве. Потом, когда император назначил его епископом в Тортосу, инквизиторы вознегодовали и заключили его в темницу. Нравственность и поведение Эгидия так были чисты, что сам император послал за него письменную защиту. Эгидий был освобожден и вскоре умер. Но инквизиторы не оставили в покое свою жертву: даже уже покойника объявили еретиком, приказали вырыть его труп и сжечь, а также конфисковать его имущество.

Жан-Поль Лоран. Римский папа и инквизитор. 1882

Эгидий был учеником Родригеса де Валеро, который оставил мир и посвятил себя чтению Библии. При каждой встрече с монахами и пасторами он укорял их за уклонение от чистого евангельского учения и, наконец, сам стал проповедовать учение Мартина Лютера и других реформаторов. Инквизиция поначалу не обращала внимания на Валеро, презирая его как психически больного по причине его неопрятной наружности, но потом все же велела арестовать. Его осудили как еретика и лжеучителя на пожизненное заключение.

Как пишет в своей «Истории инквизиции» Артюр Арну, «ученость делала человека уже подозрительным, а для того, чтобы из подозрительного сделаться преступником, довольно было простой прихоти судей»[278].

Например, одна пожилая дама (об этом рассказывает Артюр Арну, называя ее Марией Бургундской) была предана одним из своих слуг, донесшим, будто бы он сам слышал, как она сказала, что «у христиан нет ни совести, ни чести». Этого было достаточно, и ее арестовали, хотя ей было 85 лет. За неимением веских улик ее пять лет держали в тюрьме. Через пять лет (ей тогда было 90 лет), видя, что она ни в чем не сознается, ее подвергли пытке – такой жестокой, что она через несколько дней умерла, клятвенно заявив о своей невиновности. Однако инквизиторы, не делавшие никогда шага назад, предали огню ее кости, ее имущество сделалось добычей казны,