Фан Юйсю посмотрела в сторону боковым зрением и слегка наклонилась. Она собиралась уклониться от удара, чтобы рука девушки упала ей на плечо. От такого ничтожного хлопка она особо не опозорится, а у девчонки хотя бы не будет возможности и дальше избивать ее.

Но когда Юйсю уклонилась, рука даже по ней не попала. Вместо этого та девица с воплями всем телом распласталась по земле.

Сначала все оцепенели от произошедшего, а спустя секунду последовал разрывной смех.

Фан Юйсю смотрела на случившееся с некоторым удивлением. Стоявшая рядом юная госпожа Цзюнь тоже уставилась на валяющуюся девушку и от души рассмеялась. Не желая отставать от остальных, Лю-эр тоже прыснула.

– Красиво упала, – выкрикнула служанка.

Столь громкий хохот не остался без внимания мимо проходящих людей, которые вскоре тоже поддержали всеобщее веселье. Как-никак валяющаяся на земле юная дева – большая редкость.

Хотя остальные девушки никуда не падали, они сгорали от стыда и второпях попытались скрыться от любопытных глаз.

Валяющаяся на земле не особо соображала – то ли от падения, то ли от гнева и стыда, но она чуть не потеряла сознание. Самостоятельно встать у нее также не получалось. Прибывшие с ней служанки поспешно вышли вперед и помогли ей подняться.

Юная госпожа Цзюнь и Лю-эр все еще надрывались от смеха, но Нин Юньянь это только резало слух.

– Из-за чего вы тут смеетесь? – выкрикнула она.

Чжэньчжэнь посмотрела на нее с улыбкой.

– Я счастлива, а когда я счастлива, я должна смеяться. Или ты даже это хочешь мне запретить? – ответила она и снова расхохоталась, глядя на девушку, которой уже помогли подняться.

Нин Юньянь посчитала это за очередную провокацию. Лицо девушки то краснело, то бледнело.

– Я запрещаю тебе смеяться, – бросила Юньянь. – Даже не смей!

– Да что смешного?

– Захлопни свой рот! – тут же присоединились другие.

Сотрудники чайной спрятались за дверью и наблюдали за перепалкой молодых девушек, не смея вмешиваться и попытаться уладить конфликт.

Несмотря на то что они были очень юны, эта ссора была ничуть не хуже перебранок молодых господ.

Юная госпожа Цзюнь злобно уставилась на оппоненток, с ее лица все еще не сходила улыбка.

– Не разрешаете мне даже смеяться? Да кто вы такие? С чего вас вообще это волнует? Что не так с моим смехом? Он вам как-то мешает? Вам плохо, когда вы видите мою улыбку? – жестко парировала Чжэньчжэнь.

Что за чушь?

Некоторые девушки начали сверлить ее сердитыми взглядами.

– Да, именно! От твоего смеха людям становится некомфортно, – бросила одна из них. – Цзюнь Чжэньчжэнь, это уже чересчур.

Юная госпожа Цзюнь закатила глаза.

– Вот оно как, оказывается, смех может кому-то доставить дискомфорт. Ну, ничего не поделаешь. Когда я счастлива, я буду смеяться, и точка.

После ее слов Лю-эр тут же саркастично заулыбалась и гордо подняла голову, глядя на девушек.

Эта негодяйка!

Нин Юньянь свирепо скрутила в руках носовой платок, однако ничего не сказала и многозначительно посмотрела на стоявшую рядом с ней девушку.

Та немедленно все поняла.

– Ты и правда должна смеяться. Ты ведь так успешно обманываешь другие семьи на большие деньги, что тебе смеха до конца жизни бы хватило, – съязвила Юньянь.

Улыбка исчезла с лица Чжэньчжэнь.

Как девушки и планировали, им удалось спустить на нее свой гнев.

Она вытворяла такие бесстыдные вещи, а теперь смела остальных позорить, полагая, что ей все сошло бы с рук. Да даже если бы у этой девчонки была репутация, как у ее отца, от нее не осталось бы и следа.

– Что ты сказала? – посмотрела на нее юная госпожа Цзюнь.

Она даже не пыталась скрыть своего гнева, но девушки совсем ее не боялись.

– А разве это не так? Нам нельзя говорить о том, что ты сделала? Разве не ты вымогала у семьи Нин серебро? – возмущалась девушка, наблюдая за тем, как народ навострил уши и подходил все ближе.

Слухи уже давно гуляли по Янчэну. Услышав, как возле чайной заговорили об этом, окружающие тут же принялись перемывать косточки, а все взгляды устремились на Цзюнь Чжэньчжэнь.

Оказывается, это та самая юная госпожа.

Фан Юйсю уже отошла в сторону, ее служанка смотрела на сложившуюся ситуацию с беспокойством и потянула свою госпожу за рукав платья.

«Пойдемте скорее отсюда, не нужно ругаться, опозоримся только».

Фан Юйсю, разумеется, сразу поняла, что имела в виду служанка, но все равно продолжила стоять неподвижно.

Позор? Юная госпожа Цзюнь вообще знала, что это такое? Если Юйсю сейчас начнет уговаривать Чжэньчжэнь отступить, та точно воспримет все в штыки и, возможно, даже сорвется и ударит ее.

Одним позором больше, одним меньше, уже не так важно.

– Что за нелепицу ты несешь? – вдруг сердито прорычала юная госпожа Цзюнь. – Я не обманывала семью Нин на деньги.

Ее оппонентки пренебрежительно фыркнули.

– Ну и ладно, тогда не будем об этом, – равнодушно бросила Нин Юньянь. – Пойдемте, выпьем чаю.

Такое надменное отношение к Чжэньчжэнь только очередной раз подтверждало все слухи.

Юная госпожа Цзюнь сделала шаг вперед.

– А ну стоять, – сказала она на повышенных тонах.

Идиотка, которая пыталась скрыть свое смущение вспышкой гнева. Девушки сделали презрительные гримасы.

– В чем дело? Нам нельзя об этом говорить?

– Хочешь подраться?

Девушки перебивали друг друга, задавая эти вопросы.

Атмосфера накалялась все сильнее, работники чайного дома уже начинали немного беспокоиться. Будет ужасно, если эти юные девы подерутся прямо здесь.

Однако окружающие их люди, наоборот, только воодушевились.

Тем не менее юная госпожа Цзюнь справилась со своими эмоциями и снова обрела спокойствие.

– Вы расстроены из-за того, что я смеялась, и хотите, чтобы я принесла свои извинения? – спросила она мягким и уверенным голосом.

Нин Юньянь презрительно усмехнулась и даже не потрудилась взглянуть на свою собеседницу.

– Ты должна извиниться и за смех, и за шантаж, потому что в обоих случаях была не права, – сказала одна из девушек, хихикая.

Юная госпожа Цзюнь посмотрела на нее и ответила:

– Если хочешь, чтобы я извинилась, так и скажи. Не нужно ничего выдумывать и пытаться оклеветать меня. Вы уже перешли черту, пытаясь оскорбить и меня, и моих предков.

Девочки расхохотались.

– Оскорбить? Цзюнь Чжэньчжэнь, а то ты сама никогда этого не делала, – с кривой усмешкой бросила одна из них. – Как ты смеешь говорить, что не брала денег у семьи Нин?

Цзюнь Чжэньчжэнь утвердительно кивнула.

– Я взяла их, – честно сказала она уже со спокойным лицом. – Я взяла пять тысяч таэлей серебра.

Как только Чжэньчжэнь сделала публичное заявление, со всех сторон стали