Они боялись ее, как офицеры боялись Вейдера.

Это должно было удовлетворить Алену, и в чем-то она действительно находила пользу в ситуации. Они будут послушными, безропотными собаками. Такими хотел их видеть Палпатин. Но не она. Нет, только не она.

За панорамным окном иллюминатора блестела вереница звезд. Разрушитель все еще следовал по пути к конечной цели, до которой оставалось приблизительно шесть часов ходу с заданной скоростью. Алена могла бы дать ученикам время оправиться от боя, но пока свежи воспоминания, следует заложить фундамент, на котором она собиралась выстраивать не только их дальнейшие отношения. Она собиралась перестроить самих подростков, ход их мыслей. Поэтому сейчас, едва оправившиеся и только вышедшие из медпункта, перед ней, склонив голову, они и сидели.

— Слабые, отчаявшиеся, сломленные, — чеканя слова, девушка прошла размеренным шагом мимо акалитов. — Или же горделивые, зазнавшиеся глупцы. Вот вы кто. Кучка щенят, посмевшая залаять на вожака.

Она остановилась у них за спинами. Никто не рискнул обернуться.

— Я знаю, что в ваших глазах вожак не совсем я. Но вы были отданы мне. Вы — вещи, подаренные мне императором. Мне, не лорду Вейдеру.

Казалось, каждое слово все сильнее давило на их головы, заставляя горбиться и сжиматься.

— Империя — это не Республика, здесь нет демократии, здесь нет взаимовыручки и доверия. Власть основана на силе, власть основана на страхе и уважении, которые может вызвать эта сила. — Она вернулась обратно и встала перед учениками. — Вы стали моими трофеями, которые я должна буду преподнести императору. А я стала трофеем лорда Вейдера, который также преподнес меня императору.

Не заметить, как у подростков проскользнуло недоумение, оказалось сложно.

— Все мы здесь трофеи императора и его Империи. Ни больше, ни меньше. А трофеи обычно бывают двух видов: чьи-то отрубленные головы или же боевое оружие. То есть бесполезный хлам, от которого избавляются при первом запахе гнили, либо ценное приобретение, за которым будут ухаживать и ценить на вес золота.

Понаблюдав за ребятами, как ее слова все сильнее запутывали их, Алена и сама задалась вопросом, а правильный ли путь она хотела для них избрать. А правильный ли для себя?

— Кто-нибудь из вас знает кодекс ситхов? — спросила она, получив в ответ гробовую тишину. — Если кто-то знает, то пусть не стесняется.

Никто не ответил. Они были до того напуганы, боялись проявить в ее присутствии хоть какую-то волю, что невольно наталкивало на скверные мысли. Алена терпеливо прикрыла глаза.

— Крайт.

К счастью, парень не вздрогнул при упоминании своего прозвища, но существенно напрягся, в то время как остальные испытали облегчение.

— Кодекс ситхов гласит, — поникшим голосом отозвался юноша, — покой — это ложь, есть только страсть. Со страстью я получаю силу, с силой я получаю власть, с властью я получаю победу. С победой мои оковы будут разрушены. Сила освободит меня.

— С точностью до слова, — подтвердила Алена, собираясь задать вопрос, от которого, по ее мнению, подростки могут и в обморок упасть. — А кто-нибудь знает кодекс джедаев?

Что ж, не в обморок, но их сердца определенно пропустили удар от ужаса. Они съежились, опустили головы, и изо всех сил пытались выстроить защиту, чтобы мастер не проникла в их мысли. Подобная реакция вполне объяснима, Империя карала за распространение запрещенных текстов, а пытливые молодые умы так и тянуло нарушить правила. Мамба и Аспид действительно держались подальше от темы джедаев, но Алена видела, что того же нельзя сказать о Кобре и Крайте — они были любопытными.

На всякий случай выстроив вокруг комнаты защитный барьер, чтобы никто их не подслушивал, девушка, откинув полы плаща, села на пол в медитативной позе. Сейчас ей следовало не просто вызвать в них доверие к себе, но и показать нечто большее.

— Нет неведения — есть знание, нет страсти — есть ясность мысли, нет смерти — есть Великая Сила, нет эмоций — есть покой, нет хаоса — есть гармония. Так гласит Кодекс джедаев. Это сложное учение, которое не каждый сможет осилить. В этом плане учение ситхов куда проще, поскольку все разумные живые существа испытывают эмоции, и эмоции делают нас теми, кто мы есть. Но оба эти кодекса ошибаются. В них нет правды.

Ее слова помогали растапливать страх подростков, под которым все еще находился толстый слой недоверия и замешательства. Логично, учитывая, что Империей правили ситхи, и Темная сторона считалась единственно верным и законным источником силы.

— А теперь послушайте меня внимательно. Мы никому не нужны в этом мире, и уж тем более в Империи. Чем сильнее мы становимся, тем большую угрозу представляем, в то время как слабые здесь также долго не задерживаются. Единственный способ выжить — доказать благосклонность и полное подчинение Империи, а точнее — Императору. Любой ход здесь делается не без причины, даже ваше обучение было затеяно для какой-то большей цели, возможно, и вовсе не имеет таковой, а является последствием чего-то. Вы не должны задавать вопросов, искать ответы и пытаться распутать тайные замыслы. Вы должны быть на своем месте, и никуда не уходить. Вы следуете лишь словам того, кому служите. В противном случае ничем хорошим это не закончится — для Аспида, например, это закончилось сломанной рукой.

Все непроизвольно бросили беглый взгляд на парня, сидящего с перевязью. Вид у него, мягко сказать, подавленный, и в то же время в глазах теплилась искра злости — но не на учителя. На самого себя.

— Никто не хочет знать, кто вы такие, кем вы были, думаю, вы и сами понимаете. Здесь все носят маски, скрывая свое прошлое… свою боль, свой позор, свою… опасность.

Теперь Алена понимала это как никогда лучше. Дедмун, Старкиллер, лорд Вейдер, лорд Альзабар — всего лишь маски, за которыми скрывались люди, представляющие угрозу режиму, пусть даже мизерную. Старкиллер — темный ученик «правой руки» Императора. Звучит куда более безопасно и внушительно, чем «мальчик, чьих родителей убил падший на Темную сторону джедай».

— Вы можете проверить это на себе. Нас никто не услышит, это останется здесь. Я хочу, чтобы каждый из вас назвал свое настоящее имя и причину, по которой оказался здесь.

Разумеется, никто не вызвался добровольцем, они боялись подвоха во всем.

— Ладно, начну с себя. Меня зовут Алена Долорен, и я оказалась здесь, потому что я падший джедай.

Удивленные взгляды стали вполне достойной реакцией, но ребята моментально затушевались. Похоже, им действительно было трудно говорить о том, кто они