— Ты просишь? — Довольно резко перебил ее Вейдер. — Если у меня что-то просят, то встают на колени и молят. Ты не смеешь ничего у меня просить.

Честно говоря, у Алены не нашлось, чем ответить на подобный выпад. Мужчина чему-то злился, причем искра раздражения зарождалась при упоминании акалитов. У нее едва руки не опустились от расстройства.

— Мне что тогда, жаловаться императору?

— Ты не понимаешь, как устроена империя, — с напором произнес собеседник, для пущей убедительности указав на нее пальцем. — Это не Республика, здесь все построено на силе и страхе. Я видел, как ты обращалась с этими юнцами, и пока ты не заложишь в их головы, кто здесь лидер, кого следует бояться, они не научатся уважению.

Прозвучало довольно двусмысленно, поскольку Вейдер испытывал злость, направленную не на девушку, а на кого-то еще. В подобном контексте она подумала об Ионе, ведь она разочаровала его. Но та всецело подчинялась темному лорду, была готова умереть, чтобы понести наказание за провинность. Значит, дело в Старкиллере?

— Что ты почувствовала в них?

От столь внезапной смены тона Алена растерялась, даже не поняла, к чему задан вопрос.

— Ты ведь, полагаю, поставила их на место?

Поставила — мягко сказано, одному в бешенстве сломала руку. Конечно, Вейдер для них являлся куда большим авторитетом, быть может, они подумали, что, убив никому до этого неизвестного лорда Альзабар, они заслужат теплое место под крылом куда более великой фигуры. Он сыграл на их слабостях: гордыне, впечатлительности после первого сражения. И когда Алена, оскорбленная предательством, прижимала их к стене, они почувствовали ее гнев и силу, а она — их страх.

— Страх, — догадалась девушка. — Они были в ужасе. Так, стоп. То есть ты…

«Помог» — хотела сказать Алена, но задержала слово на языке. Вряд ли Вейдер признает это, к тому же он преследовал свои корыстные цели. Если акалиты отобьются от рук и не научатся подчинению, из них не сделать послушных имперских псов. Если бы у нее не получалось обучать их, император не стал бы ждать год, а избавился бы от них всех. Значит, Вейдер видел выгоду в учениках?

«Нет, не в учениках. Ему нужно время. Год», — осознала девушка, и опустила взгляд к рукам, которые сжала в кулаки. — «Точно. Ему нужна моя сила».

— Я знаю, что ты хочешь. Но ты этого не сможешь получить.

— Неужели?

Алена помолчала.

— За минувшие годы ты не смог заполучить силу магнума, хотя тебе никто не мешал. Ты ведь понимаешь, что просто так я ее не отдам. Даже если бы хотела, то не смогла бы. Я не знаю в точности, как это работает, и Гавриэль спрятал артефакт где-то… где-то.

— Это я уже слышал.

— Но ты можешь использовать эту силу по-другому. Сейчас эта сила — я.

— Все, что обладает сознанием, подчиняется лишь себе, — риторически подметил мужчина. — Я никому не доверяю, особенно той, кто обманывала всех долгие годы.

— Ты не понимаешь…

— Нет, я понимаю. Прекрасно понимаю. Будь я умнее в то время, поступал бы также.

— У тебя есть те, через кого ты меня можешь контролировать. Ради Ионы я готова на все.

— Не на все. — С пугающим спокойствием говорил Вейдер. — А вот ради сына — вполне.

При упоминании ребенка у Алены сжалось сердце. Она отчаянно гнала прочь мысли о нем, как бы болезненно это ни было. Чем меньше она знала, тем лучше для него. Возможно, он вырос обычным городским парнем, возможно, Асока кому-то отдала его на воспитание. Но вполне вероятно, что его забрала смерть. Девушка не чувствовала его нигде, потеряла с ним связь спустя долгие семь лет стазиса.

— Вот если я найду его и буду держать над ним контроль, то тогда действительно подумаю над тем, чтобы… скажем так, поверить в искренность твоих слов.

— Я не собираюсь искать его. Хотела бы, но без меня ему намного безопаснее.

— Это верно. Но ты поняла мою мысль. Только так я смогу быть уверен, что ты не взбунтуешься. Страх потерять кого-то близкого — отличный стимул не делать глупостей.

От осознания, что ее вновь загоняли в угол, Алена сильнее разозлилась, чем ужаснулась. Как бы она ни пыталась отыскать слабое место у Вейдера, он взамен находил у нее два, что не просто раздражало, а подавляло.

— Ты так говоришь, потому что тебе не удалось удержать Старкиллера? Достаточно запугать его?

Пусть на короткий миг, но Алене удалось усмотреть всплеск злости при упоминании темного ученика. Значит, она попала прямо в точку — Гален предал своего учителя, переметнувшись на сторону сопротивления. Иона упоминала, что Старкиллер преследует цель втереться противнику в доверие. Похоже, он чересчур заигрался.

— Если хочешь, я найду его. Если хочешь, убью. Мне есть что терять, однако это не повод угрожать мне. Вся моя жизнь осталась где-то в прошлом, и жизнью-то ее трудно было назвать. Ты прав, я еще не до конца понимаю устрой Империи, но быстро учусь. Император дал мне год, чтобы доказать свою лояльность, а тебе, видимо, чтобы вытянуть из меня силу. Но я уже сила, которая может разрушать. Я провела долбанные восемнадцать лет в сознании, не имея возможности… сделать ничего. Вам не обязательно угрожать мне, чтобы добиться послушания. Как вы любите говорить — прошлое мертво и Алена Долорен тоже. Теперь есть только лорд Альзабар. И он готов служить вам, служить Империи, лорд Вейдер.

Она говорила искренне, не утаивая ничего, открыв сознание и не сопротивляясь невидимой руке, перебирающей ее мысли. Восемнадцать лет стазиса были все равно что смертью. Вейдер это видел, не мог не видеть эмоции, которые она испытывала. Но не спешил вестись на бравые речи, недоверию он подвергал каждое слово, каждый жест и искренние чувства.

— Мне незачем подводить тебя, — в отчаянной попытке добавила Алена.

— Это мы еще увидим, — холодно заверил Вейдер. — И если посмеешь еще раз вломиться ко мне без приглашения, я убью тебя. Не сомневайся.

Ситх. Со страстью я получаю власть (4)

Музыкальная тема:

Tommee Profitt feat. Whissell — Feel That Fire

Tommee Profitt feat. Fleurie — Can You Feel The Heat Now

Страх — резкий зловонный запах пропитал едва ли не каждый квадратный метр пустого зала за три минуты тишины, которые Алена смотрела на своих учеников. Они молча сидели на коленях, склонив головы в трепетном напряжении. И ждали, когда обрушится кара. Вейдер все же оказался прав — выйдя из себя и проявив жестокость,