— Максим, я на самом деле ничего такого не имела в виду, — сбиваясь и подбирая слова, начала было что-то выдавливать из себя девушка, но я взмахом руки ее оборвал. Мол, все ясно, не старайся.

— Ладно, если не получилось уснуть и никто не собирается сводить счеты с жизнью, займусь-ка я ЕУ и ТО, — потерла руки Метельская, а после достала свой «макаров». — Макс, одолжишь расходники в очередной раз?

— Чем ты займешься? — заинтересовался Стрелецкий.

— Классику читать надо, — попеняла ему оперативница. — Неуч!

— Ладно, пост сдал — пост принял, — зевнул я. — Тебе оружие чистить, а мне, стало быть, на лавку идти, уснуть пробовать.

— Жаль, тут костерок не разведешь, — вздохнул шаман. — Кабы можно было воду согреть, я бы вам такой чаек заварил, от которого и сон мигом придет, и сил после него прибавится.

— Аркаша, займись, — велел я, укладываясь на лавку. — У тебя в рюкзаке есть горелка, сухой спирт в таблетках и все остальное. Сваргань дедушке кипяточку.

Вообще, конечно, пить чаек, который станет заваривать шаман, знакомство с которым длится всего ничего, поступок не сильно благоразумный, спору нет. Мало ли в какой мир духов этот напиток тебя может отправить? Шаманы — они такие, многое знают, многое могут. Но подобные теории хорошо строить, сидя на мягком диване в городской квартире, когда перед тобой не маячит непонятное третье поручение, которое по сложности запросто может стоит предыдущих двух, вместе взятых, а также последующее знакомство со слугами Нуми-торума, которые вряд ли будут подобному обстоятельству рады.

Так что, если дедушкин отвар на самом деле обладает перечисленными им свойствами, я его попробую. Да и не даст он нам яду, никакого резона у него в том нет. Хотя бы потому, что Мискув прекрасно знает, что Хозяйка местная такое вряд ли кому с рук спустит. Мы же ее собственность в каком-то смысле, а она, как показала практика, жуткая индивидуалистка.

— А что за той дверью? — минут через десять, когда походный чайник, который Аркаша ни разу до того из рюкзака не доставал, начал побулькивать, нарушила установившуюся было тишину Метельская. — Ну, от которой ключ? Не расскажете нам, уважаемый Мискув? Интересно же.

— Нет, — коротко ответил шаман, уже доставший из своей сумки узелки, в которые были завязаны сухие травы, и теперь их деловито смешивающий. — Пользы тебе от моего рассказа не будет никакой, а вред случиться может. У тебя сейчас мало неприятностей, женщина? Хочешь, чтобы их стало еще больше?

— Вот уж нет, — тяжко вздохнула Светлана. — Куда еще-то? Причем если даже здесь все закончится хорошо, то в городе по-любому ждет вторая серия. Меня на работе давно уже потеряли, возможно, даже дело завели о пропаже сотрудника. Нет, изначально я понимала, что в пару дней мы не управимся, потому за свой счет отпуск взяла, но это когда было? Он давно уже кончился. Теперь как бы вообще не уволили. Нет, я на хорошем счету, статистика нормальная и с начальством нормальные отношения, но столько времени отсутствовать… Тут кого угодно с обходным листом отправить по кабинетам могут.

— Георгиевичу позвони, — посоветовал ей я. — Он в чинах изрядных, из Москвы опять-таки. Пусть бумагу какую-нибудь отправит твоему шефу, что, мол, ты его задание выполняла, потому тебя не увольнять надо, а, наоборот, награждать за отлично проведенную операцию.

— Поучи папку, как мамку на диван спиной вниз класть, — фыркнула Метельская. — Без тебя не догадалась бы!

— Ты, Светка, так больше не шути, — попросила ее Марго. — Не идут тебе такие обороты. Максу — да, а тебе — нет.

— Любой девке эдакая похабель не к лицу, — попенял оперативнице и Мискув, который закончил священнодействовать и в данный момент засыпал в кипяток смесь трав, терпкий запах которых я даже на своей лавке ощутил. — Будь ты моей родственницей, заголил бы тебе сейчас зад да по нему нахлестал как следует!

— Хорошо, что мы не родня, — констатировала Метельская, щеки которой, между прочим, заалели, что для нее несвойственно.

— И то верно, — согласился с ней шаман, который не вернул крышку чайника на положенное ей место и помешивал варево почерневшей от времени деревянной ложкой с длинной ручкой, извлеченной из своей, похоже, бездонной сумки. — На что мне такие родичи?

— Домом пахнет, — вдруг всхлипнула Марина. — Нашим садом.

Я хотел было сказать что-то вроде «ты опять начинаешь», но в последний момент остановился. Почему? Потому что и правда в гроте запахло домом, только не белозеровским, а моим собственным, дачным, тем, куда мы с моими тогда еще живыми родителями летом ездили. Смешанные ароматы разнотравья, маминой стряпни, чердака, на котором лежали старые книги и журналы, летних гроз и солнечного утра — все это смешалось вместе, и я с удивлением понял, что у меня в горле пощипывает. Ничего подобного с той ночи, когда я познакомился с Мирославом, со мной не случалось.

Окинув взглядом свою немногочисленную компанию, я понял — каждый из них испытывает нечто подобное, даже Марго, которая, казалось бы, с подобными воспоминаниями давным-давно распрощалась.

— Кажись, заварился, — удовлетворенно проворчал Мискув. — Само то! Кружки-то чего до сих пор не достали? Как есть кулемы!

На вкус шаманский чаек оказался куда как хорош, под стать запаху, даже без сахара и чего-нибудь, чем его можно заесть, он пился замечательно. Не то чтобы у нас того и другого не имелось, в рюкзаках еще хватало припасов, просто любые добавки тут были совершенно не нужны. Они убили бы вкус и аромат, который каждого из нас на мгновение вернул в то время, когда все было куда проще и понятнее, чем сейчас, попутно смыв, пусть и ненадолго, с наших душ кровь и грязь сегодняшнего дня, который при любом раскладе счастливым назвать никак нельзя.

— Магия какая-то, — выпив вторую кружку, произнесла раскрасневшаяся Марина, которую, похоже, наконец-то оставили тяжкие мысли о недавно случившемся. — Дедушка Мискув, вы волшебник?

— Глупости говоришь, девка, — рассмеялся шаман и огладил свою седую бороду. — Просто я травы и деревья слушать умею. Еще знаю, когда и где какой цветок да стебелек