— Что-то подобное и испытал, — закивал Аркаша. — Очень точное сравнение. Ну или будто молнией от башки до пяток пробило. А еще показалось, что у меня кровь на секунду закипела, прямо огонь по венам прошелся.

— Это она тебя от проклятия освобождала так, — со знанием дела пояснил шаман, — выжигала его. И прочие хвори, если какие имелись, тоже извела. Так это работает.

— О как! — проникся я. — Выходит, приятель, твои претензии вообще не в тему. Тебя не подставили, тебе офигеть какую услугу оказали. За такую иной богатый дядька шестизначную цифру заплатит не торгуясь и все равно будет считать, что в прибыли остался.

— Но ты-то про то, что так получится, знать не мог, — упорствовал Аркаша.

— Откуда такая уверенность? — с усмешкой осведомился я. — Ты у меня в голове покопался? Или мысли навострился читать? Если нет, то как ты можешь подобное утверждать?

— Тебя не переспоришь, — нахмурился Стрелецкий. — Ладно, закрыли тему. Но знай — я тебе случившееся не забуду.

— Сколько угодно, — разрешил я. — Опять-таки — твое право.

— Как же вы мне все надоели! — донесся из сумрака невероятно уставший и буквально пропитанный горечью на пару с отчаянием голос Белозеровой.

— О, очухалась, — отметила Марго, — а вы сомневались.

— Марин, попить дать? — мигом забыл о своих претензиях ко мне Стрелецкий.

— Ничего я не хочу, — прошелестела темнота из того места, где находилась дочка олигарха. — Лучше бы я под камнями с Олегом и Палычем сдохла, честное слово.

— Верно я все тогда, в пещере, сказал, — звучно рявкнул Мискув. — А жалел тебя опосля, выходит, зря. Дура ты и есть! Что несешь-то? Сколько ты на свете белом прожила годков? С птичью каку? Не видела ничего, боли настоящей не знаешь и счастья такого, что весь мир обнять можно, тоже. Детей не рожала, родных не хоронила. А без того что ты знать о жизни можешь, сопля?

— Да надоело мне всё! — срываясь на визг, заорала Марина, вскакивая на ноги. — Все и всё! Сколько можно меня на крепость, на разрыв испытывать? Я старалась, я держалась, но нет же сил! Нет! И вы все задолбали меня до блевоты со своими советами и вечным недовольством! Макс этот с его вечной уверенностью в том, что он знает, как надо, как не надо! Да блин, чего дальше жить, если все равно мы тут, среди этих камней, останемся?

— Ты — возможно, я — точно нет, — возразил я ей невозмутимо, открыл мешочек с патронами и начал снаряжать магазин, чередуя их в последовательности свинец-серебро-фосфор. — У меня есть незаконченное дело, пока его до ума не доведу, умирать не собираюсь. А ты, если неймется, разбегись и башкой о стену стукнись. Конкретно — во-о-он об ту. Видишь там бугорок? В него бейся, сто пудов череп расколешь.

— Макс, не перегибай уж так-то, — попросила меня Марго. — Девчуля на хорошем психе, сейчас правда возьмет да бахнется темечком о камушек.

— И пусть ее. — Я принялся за второй магазин. — Честное слово — надоело. Только и делаем, что ее из каких-то блудняков вытаскиваем, а потом еще и крайними оказываемся. Я ей кто? Брат? Друг? Сотрудник папаши? Нет. И потом — в нашей компании, как оказалось, истериков перебор, их проредить надо. А непосредственно тебе от этого вообще один профит.

— Какой?

— Дополнительный перекус. Не пропадать же добру? — Я отложил магазин в сторону и принялся собирать пистолет. — Вот и попьешь ее крови до того, как она остынет. В чистом виде экономия, у тебя запасов осталось всего ничего, а труп после вон в дыру канализационную сбросим. Марина девочка спортивная, подтянутая, пролезть должна. Тем более что после вашего общения она еще стройнее станет.

— Макс, тебя какая муха укусила сегодня? — немного растерянно осведомился у меня Аркаша. — Ты же нормальным был? Что случилось?

— Нет, дружок, это как раз сейчас ты меня нормального видишь, — детали привычно вставали каждая на свое место, а под конец я вбил в рукоять пистолета магазин, — а до того просто соблюдались формальности, принятые в обществе. Среди людей же живем, соответствовать нужно. И сразу — я не ставил себе цель напугать вас для прочистки мозгов или чего-то подобного. Все проще. Желаете жить — делайте то, что вам говорят, и не лезьте туда, куда не следует. Надоело все, нет сил? Вариантов наложить на себя руки имеется вагон и маленькая тележка. Но делайте это тихо! Без шума, без криков, без надрыва, так, чтобы нервы никому не трепать и вон Метельскую не разбудить. Что ты глазами хлопаешь? Снова хочешь спросить почему?

— В том числе, — пробормотал Стрелецкий, глядя на Белозерову, которая, застыв, как соляной столп, переводила взгляд с меня на Марго.

— Фиг ее знает, Хозяйку, — пояснил я, досылая патрон в ствол, а после убирая пистолет в кобуру. — Возьмет следующей ночью опять куда-нибудь нас отправит, а сил и нет! Из-за вашего шума и гама не успели их восстановить.

— Да я не сплю. — Светлана встала с лавки и потянулась. — Блин, сюда шла, думала, на ходу отрублюсь. Легла, глаза прикрыла — сна ни в одном из них.

— Мозг не лампочка, выключателем не воспользуешься, — посочувствовал ей я. — Хотя доводилось мне видеть товарищей, которые засыпали мигом, лишь бы такая возможность предоставилась.

— Могу им только позавидовать. — Метельская уселась за стол. — Белозерова, ты самоубиваться станешь или нет?

— Нет, — пискнула девушка, отмирая, а после прикладывая ладони к щекам. — Вы извините меня, ладно? Просто как-то сразу все случилось… Я же всех этих людей знала, подумала, что вот-вот — и с ними домой поеду.

— Ты, девка, перед вот ним извинись особо, — указав рукой на меня, вступил в беседу было замолкший Мисквув. — Он тебе жизнь спас нынче, причем два раза. Не любит та, у кого мы гостюем, когда что-то не по ее выходит. Тебе под камнями следовало остаться, ан ты вон — жива. Поди знай, что вышло бы,