A как пригодился рабочим сарказм Троцкого, когда в ответ на телеграмму председателя Совета министров Витте к «братцам-рабочим» он ответил находившемуся в апогее славы царскому сановнику, мечтавшему об «умиротворении» России, что рабочие ни в каком родстве с графом не состоят и «мириться» с ним не желают. Запомнилась членам Совета и приветственная речь Троцкого, обращенная к посетившим Совет 29 октября В. И. Засулич и Л. Г. Дейчу — ветеранам революционного движения в России, членам группы «Освобождение труда», которые на протяжении многих лет вместе с Г. В. Плехановым и П. Б. Аксельродом идейно руководили зарождавшейся российской социал-демократией. Не менее эффектным было рукопожатие, которым обменялся Троцкий с одним из руководителей Всероссийского крестьянского союза, Мазуренко, в знак великого революционного союза рабочих и крестьян. А чего стоил краткий, но выразительный текст резолюции Петербургского Совета по поводу ареста его председателя Хрусталева-Носаря, тоже написанный Троцким: «26 ноября царским правительством взят в плен председатель Совета рабочих депутатов т. Хрусталев-Носарь. Совет рабочих депутатов выбирает нового председателя и продолжает готовиться к вооруженному восстанию».

Троцкий принимал участие почти во всех крупнейших акциях Петербургского Совета той поры: кампании за установление явочным порядком 8-часового рабочего дня, проведении ноябрьской забастовки в защиту кронштадтских моряков и в знак протеста против введения военного положения в Польше, борьбе с объявленным петербургскими заводчиками и фабрикантами локаутом и т. д.

Бесспорно, к Петербургскому Совету рабочих депутатов, в котором было свыше 560 представителей петербургских рабочих, а также части служащих, можно предъявить задним числом немало претензий. Главная из них состоит в увлечении его руководителей чисто агитационной стороной дела в ущерб целенаправленной организационно-технической работе по подготовке вооруженного восстания. Действительно. Петербургский Совет, как и другие Советы, в том числе и действовавшие под руководством большевиков, не сделал всего, что он мог, для подготовки рабочих к решающим боям с самодержавием. Техническая работа по вооружению пролетариата и обучению рабочих боевых дружин основам военного дела шла в основном по линии революционных партий, главным образом большевиков и эсеров, а также за счет усилий самой пролетарской массы, которая по мере возможности запасалась оружием. Совет же в основном лишь пропагандировал и, так сказать, санкционировал идею восстания, хотя и это тоже имело немаловажное значение. Однако адресовать этот упрек лично Троцкому было бы, вероятно, не совсем справедливо. Конечно, захлестнутый бурным потоком событий, он не уделял технике восстания должного внимания. Но главное объяснение того факта, что в декабре 1905 г. революционный Петербург не поддержал восстанием истекавшую кровью Москву, следует все-таки искать не в тех или иных качествах руководителей Петербургского Совета (кстати говоря, помимо них, были, еще и руководители революционных партий, в том числе ЦК большевиков), а в реальном соотношении сил, которое сложилось в столице к концу 1905 г. Мы имеем в виду усталость петербургских рабочих от более чем десятимесячной, почти непрерывной забастовочной борьбы с царизмом и буржуазией, сосредоточение здесь крупных военных и полицейских сил и т. д., на фоне которых деятельность Троцкого, арестованного к тому же еще до начала Московского вооруженного восстания, не могла иметь решающего значения.

Параллельно с работой в Совете Троцкий и приехавший в Петербург Парвус стали издавать «Русскую газету», тираж которой сразу подскочил с 30 тыс. до 100 с лишним тыс. экз., а с середины ноября и до ареста фактически определяли политическую линию легальной меньшевистской газеты «Начало», где сотрудничали также Ю. О. Мартов, А. С. Мартынов, Ф. Й. Дан и другие видные публицисты меньшевистского крыла РСДРП. «Начало» помчало», — говорили тогда в большевистских кругах, читая ультралевые статьи с непривычной в устах меньшевиков критикой в адрес либералов и призывами углубить и без того бурно развивавшуюся революцию. Приехавший в Петербург Мартов констатировал: идейное влияние социал-демократии так велико, что «захват власти» революционерами начинает казаться почти неизбежным{531}. Меньшевики на глазах левели, и, видимо, не случайно Парвус и Троцкий получили возможность печатать свои статьи в «Начале» без всякой редакционной правки и традиционных примечаний о несовпадении их взглядов с взглядами остальных членов редакции.

Между тем события в Петербурге быстро приближались к развязке. Последней каплей, переполнившей чашу терпения правительства, стал финансовый манифест, принятый Петербургским Советом рабочих депутатов, Всероссийским крестьянским союзом и революционными партиями, призвавшими народ всеми доступными ему средствами — путем отказа от уплаты налогов, изъятия вкладов из сберегательных касс, предъявления требования выплаты заработной платы звонкой монетой — ослаблять экономическую мощь господствующих классов и верховной власти. В ответ правительство закрыло демократические газеты, опубликовавшие 2 декабря этот вызывающий документ, а на следующий день арестовало большую группу руководителей Совета во главе с Троцким.

В 4 часа дня 3 декабря в Помпейском зале здания Вольного экономического общества, где с 17 октября регулярно происходили заседания Совета, собрались члены его исполкома. Большевики предложили немедленно объявить в столице всеобщую политическую стачку в знак протеста против наступления правительства на права народа, имея в виду перевести ее в дальнейшем в вооруженное восстание. Их предложение было поддержано рабочими депутатами от Василеостровского и Московского районов Петербурга, а также представителем Почтово-телеграфного союза. Однако Троцкий считал, что восстание должно начаться не в столице, где соотношение сил складывалось явно не в пользу рабочих, а где-нибудь в провинции{532}. В ходе дискуссии было получено сообщение, что властями уже отдан приказ об аресте руководителей Совета, однако Троцкий предложил продолжить заседание.

Существует версия, согласно которой Троцкий в преддверии вооруженного восстания решил «пересидеть» в тюрьме тревожное время, чтобы избежать опасности. То же самое он якобы проделал и в июльские дни 1917 г. Действительно, при желании Троцкий, видимо, мог 3 декабря 1905 г. ускользнуть от полиции, но он решил — и его поддержали в этом другие члены Совета — сделать иначе. Замысел Троцкого состоял в том, чтобы использовать свой арест, как и предшествовавший ему арест Хрусталева-Носаря, в качестве дополнительного фактора революционизирования рабочих, а суд над лидерами Совета превратить в трибуну для обличения царского правительства. Зная характер Троцкого, который всегда любил играть на публику, следует признать такую версию более правдоподобной, чем неубедительные, намеки на его личную трусость. Кстати говоря, в первый момент участники заседания даже склонялись к тому, чтобы устроить перестрелку с полицией прямо в здании Вольного экономического общества (заметим, что у многих из них было оружие). Однако, трезво взвесив свои возможности и приняв во внимание некоторые конструктивные особенности зала — в нем слишком много окон и слишком мало «мертвого пространства», которое можно было бы использовать для укрытия от огня, члены исполкома Совета решили сдаться без боя, подчеркнув тем самым мирный характер своей