настаивал на своей правоте. Ленин, как явствует из неопубликованных воспоминаний Троцкого, не желая, видимо, возвращаться к старым разногласиям, во многом снятым самой жизнью, тем не менее сказал: «Все равно тогда (в 1905 г. — С. Т.) рано было. Эти 12 лет подготовки (имеется в виду время между первой и второй буржуазно-демократическими революциями в России и период от февраля к октябрю 1917 г. — С. Т.) многое изменили»{527}. И с этой ленинской оценкой трудно не согласиться.

В 1905–1907 гг. не осуществились пи планы большевиков, ни замыслы меньшевиков, не говоря уже о теории «перманентной революции» Троцкого. Слишком сильно еще было царское самодержавие, тогда как силы революционного лагеря оказались, к сожалению, недостаточно сплоченными. Медленно преодолевались парламентские иллюзии и культ легализма у западного пролетариата. Вот почему к «троцкизму» (этот термин ввел в оборот лидер кадетов П. И. Милюков) даже не относились тогда как к чему-то серьезному ни в революционной, ни тем более в либеральной среде{528}. Почти исчезло с лета 1905 г. имя Троцкого и со страниц большевистской периодики. Несмотря на все различия между взглядами Ленина и Троцкого, они представляли тогда вместе с Розой Люксембург наиболее радикальную струю в РСДРП. Кроме того, в период высшего подъема революции Троцкий прочно связал себя с самой популярной тогда массовой революционной организацией — Петербургским Советом рабочих депутатов, где он сыграл очень видную, а в ряде отношений и руководящую роль.

Всероссийская октябрьская политическая стачка, включившая в орбиту своего влияния около 2 млн человек, в том числе весь цвет пролетариата и интеллигенции, заставила Троцкого быстро приехать из Финляндии в Петербург. В голове у него уже зрел план создания выборного рабочего органа по образцу комиссии Шидловского, которую царские власти предполагали учредить после событий 9 января 1905 г. для восстановления социального мира в стране. Но, когда Троцкий изложил свои соображения меньшевику Н. И. Иорданскому, тот сообщил ему, что в Петербурге уже возник Совет рабочих депутатов, буквально на глазах становившийся центром притяжения всех демократических сил столицы. При этом меньшевики рассматривали новую организацию как практическую реализацию их идеи «революционного самоуправления».

Сам тип «советской» организации был уже не нов тогда для России: весной 1905 г. были созданы первые выборные организации от рабочих на Урале, летом успешно действовали Советы рабочих депутатов в Иваново-Вознесенске и Костроме. Но возникновение Совета в столице империи имело особое значение, ибо при оптимальном варианте развития событий он мог стать сначала вторым, действующим параллельно с официальным, а в случае победы народного восстания и единственным правительством страны. Немало мог сделать Совет для революции и в качестве руководящего центра массовой политической стачки столичного пролетариата, на практике закрепив ведущее положение рабочих в революционной борьбе. К тому же Совет был прекрасной агитационной трибуной, мимо которой просто не мог пройти такой человек, как Троцкий. И пока петербургские большевики, например член ЦК РСДРП А. А. Богданов, еще только приглядывались к повой организации, прикидывая, не будет ли она конкурентом РСДРП, меньшевики и Троцкий, не теряя времени, приступили к практической работе в Совете.

Первым председателем Петербургского Совета, правда всего на один день, стал меньшевик Саул Зборовский. Затем его сменил на этом посту беспартийный присяжный поверенный Г. С. Хрусталев-Носарь, вскоре примкнувший, однако, к меньшевикам, а после его ареста 26 ноября возникло нечто вроде триумвирата — президиум в составе меньшевиков Д. Ф. Сверчкова и П. А. Злыднева (первый был конторским служащим, второй-рабочим), а также внефракционного социал-демократа Л. Д. Троцкого. Последний работал в Совете под именем Яновского, поскольку был родом из деревни Яновка. До этого он формально был лишь членом исполкома Совета и даже не имел там решающего голоса, ибо официальные представители революционных партий пользовались в Совете лишь правом совещательного голоса. Однако реальная его роль в Совете была неизмеримо важнее: он являлся автором основных резолюций и докладчиком по важнейшим пунктам повестки дня, самым популярным оратором и редактором «Известий Петербургского Совета рабочих депутатов». В то время как Ленин, который вернулся 8 ноября в Петербург, продолжал оставаться в подполье, Троцкий постоянно был на виду, набирая очки в негласном соревновании за лидерство и популярность в рабочей среде. Не случайно 27 ноября во время выборов президиума Совета он получил более 300 голосов, Сверчков и Злыдиев — примерно по 280, большевик Кнунянц — более 200, а один из эсеровских лидеров, Авксентьев, — лишь 75, причем ни Кнунянц, ни Авксентьев в состав президиума не вошли{529}.

А. В. Луначарский, находившийся в то время в Петербурге и часто общавшийся с В. И. Лениным, вспоминал: «Я помню, как кто-то сказал при Ленине: «Звезда Хрусталева закатывается, и сейчас сильный человек в Совете — Троцкий»». Ленин как будто омрачился на мгновение, а потом сказал: «Что же, Троцкий завоевал это своей неустанной и яркой работой»{530}.

Он появился впервые на третьем заседании Совета 15 октября. Эту дату отметил Троцкий на полях текста обвинительного заключения по делу Петербургского Совета, готовясь в 1906 г. к выступлению на суде. 17 октября, в день, когда под напором революции Николай II издал манифест с обещанием демократических свобод, Троцкий стал членом исполкома Совета. Большой популярностью пользовалась в те дни оценка манифеста, данная им в третьем номере «Известий Петербургского Совета рабочих депутатов»: «И вот конституция дана! — писал он. — Дана свобода собраний, но собрания оцепляются войском. Дана свобода слова, по цензура осталась неприкосновенной. Дана свобода науки, но университеты заняты солдатами. Дана неприкосновенность личности, но тюрьмы переполнены заключенными. Дан Витте, но оставлен Трепов. Дана конституция, но оставлено самодержавие. Все дано — и не дано ничего. Жалкие, лживые обещания даны с наглым расчетом обмануть народ. Ни злодейский приказ «Не жалеть патронов», ни предательский манифест 17 октября не могут изменить тактику пролетариата. Чего не даст стачка, то будет добыто вооруженным восстанием. Пролетариат бодро и уверенно встречает грядущий день. Могут ли это о себе сказать г. Витте или его жалкий хозяин?»

18 октября Петербург бурлил, обсуждая царский манифест. Рабочие и студенты решили провести демонстрацию, чтобы выразить свою радость по поводу первой серьезной победы народа и вместе с тем заявить о необходимости продолжения борьбы. Их представители явились в Совет с просьбой выделить руководителей демонстрации, которыми стали Троцкий, большевик Кнунянц и Хрусталев-Носарь. В ходе этой манифестации проходили летучие народные митинги. На одном из них с балкона университета выступил Троцкий, закончивший свою речь эффектным театральным жестом, вполне отвечавшим настроению толпы: он разорвал текст царского манифеста на мелкие клочки и эти парящие в воздухе обрывки призрачной «конституции» символизировали не только бумажный характер этого акта Николая II, не только законное недоверие к царю-убийце, но