Шрифт:
Закладка:
Кассетный цех не прекращал работу ни на минуту, и Гедимин ненадолго остановился, чтобы осмотреть станки, но Кенен потянул его за рукав — ему не терпелось вернуться в барак. Отбой объявили ещё полтора часа назад; смену в цехе приняла Мика, и Гедимин, кивнув ей на ходу, вышел на остеклённую галерею. Новую партию гексафторида уже доставили, и путь был открыт, — предупреждающие знаки погасли. Сармат вспомнил, что сегодня ещё не смотрел на центрифуги в обогатительном цехе, и ускорил шаг.
— Ш-ш! — Кенен, резко остановившись, ткнул его пальцем в бок. — Тихо, Джед. Что там за шум?
Галерея мягко, едва заметно вздрогнула; Гедимин почувствовал слабое давление на уши и развернулся к зазвеневшему стеклу. Оно звякнуло ещё раз — что-то массивное встряхнуло всё здание. Внизу, между заводом и глухой стеной барака, медленно разворачивался барк. В темноте он казался чёрным, и Гедимин не мог рассмотреть никаких опознавательных знаков. От барка к складам отъезжали погрузчики. Сармат узнал их — они предназначались для перевозки топливных кассет. Все они шли без груза, погасив фары, и бортовые огни барка тоже были погашены.
Развернувшись носом к лесу, огромный корабль замер на месте. «Антиграв!» — промелькнуло в голове Гедимина, и он, прикрыв собой Кенена, вместе с ним распластался на земле. Защитное поле сомкнулось над ними на долю секунды позднее — но до того, как вся галерея вздрогнула, и стекло тонко зазвенело. Перекатившись на спину, Гедимин увидел удаляющийся силуэт барка в звёздном небе.
— Дж-жед, — Кенен потряс головой и ткнул кулаком в защитное поле. — Убери эту штуку. И зачем было так волноваться⁈ Как-то он сюда сел, и стёкла не повылетали. С чего им выпадать при взлёте⁈
Гедимин досадливо сощурился — объяснять Кенену естественные науки он зарёкся ещё десять лет назад. Выбравшись из-под защитного поля, он очень осторожно потрогал стекло. «Выдержало,» — довольно хмыкнул он. «Но баркам тут делать нечего. Откуда он взялся⁈»
— Ты видел опознавательные знаки? — спросил он у Кенена. Тот развёл руками.
— Ничего, Джед. Они пришли даже без бортовых огней… Наверное, у них свои дела с заводом. Мне об этом ничего не сообщали.
Гедимин недоверчиво посмотрел на него, но Кенен не жмурился, его веки не дрожали, — то ли научился врать с каменным лицом, то ли действительно ничего не знал.
— За топливом прилетали, — пробормотал он, глядя на закрытые грузовые ангары. — Интересно, Фюльбер в курсе…
— Э, Джед, — Кенен покачал головой. — Я очень удивлюсь, если он не в курсе. Но на твоём месте я бы ни о чём не спрашивал.
…«Я очень ценю вашу бдительность, мсьё инженер,» — ответ от Фюльбера пришёл через десять минут, но Гедимин успел отключиться и до смарта дотянулся только после сигнала подъёма. «Не беспокойтесь, всё под контролем. Постарайтесь не посещать по ночам заводской двор — можете случайно травмироваться.»
— Макака сбывает топливо на сторону? — хмыкнул Линкен, выслушав ремонтника. — Было бы чему удивляться. Видимо, ты хорошо повысил «Вестингаузу» выработку. Теперь хватает и своим, и чужим. А что мартышка не делится… Так ведь и не расстреливает. Похоже, ты Мартинесу ещё нужен…
— Мне ничего от него не надо, — буркнул Гедимин. Ему было не по себе, и он решил вернуться к работе — обычно это хорошо отвлекало от тревожащих мыслей.
…Работать с природным обсидианом было сложнее, чем с прессованным фрилом или рилкаром — в отличие от искусственных материалов, минерал был неоднородным, от области к области менялась прочность, толщина слоя, внутри было множество включений… Гедимин доверил Айрону установку урановых сфер — они были готовы, оставалось только поставить на облучатель — и занялся линзами сам. Иджес вызвался скреплять готовые пластины после нарезки.
Хольгер подошёл к рабочему месту Гедимина, когда одна из сфер уже была готова. На неё он почти не обратил внимания — прошёл мимо и остановился рядом с двумя коробками. В одной лежали ещё не разрезанные куски обсидиана — тёмные разноразмерные обломки с острыми слоистыми краями; в другой — обломки, не подошедшие для линз, отходы и брак. Внимательно рассмотрев их, Хольгер прикоснулся к одной из готовых линз. Их было много — обсидиан не гнулся, даже при нагреве норовил на изгибе лопнуть, и Гедимин вынужденно нарезал камень тонкими небольшими пластинами. «На сегодня хватит, но вообще — мало,» — досадливо щурился он, склонившись над обломком с лучевым резаком. «Хоть сам иди в шахтёры.»
— Ты не шлифуешь линзы? — спросил Хольгер, глядя, как Гедимин сбрасывает готовые пластины на ветошь, а Иджес подбирает их и скрепляет.
— Незачем, — отозвался ремонтник, ненадолго прервав работу. — Это ни на что не влияет.
Хольгер удивлённо хмыкнул.
— Значит, любой кусок обсидиана одинаково фокусирует омикрон-лучи? И чем тогда определяется толщина пучка?
Гедимин пожал плечами.
— Отчасти — размером пластины. Мало материала… — он с досадой покосился на уменьшающуюся горку необработанных камней. — Я хотел бы взять для линзы большой обломок — сантиметров тридцать в поперечнике — и посмотреть, что выйдет.
Хольгер задумчиво усмехнулся и взял из коробки с отходами пару камешков.
— Да, было бы интересно. Я возьму немного минерала? Попробую сделать искусственный обсидиан. Ты не замечал, как состав камня влияет на мощность потока? Есть закономерности?
Гедимин покачал головой.
— Если есть, я их не видел. Любой обсидиан фокусирует лучи. И мутный, и прозрачный. Любого цвета, с любой поверхностью. А сделать искусственный уже пробовали. Кейзи и Рохас долго возились. На вид — то же самое, под облучением — простая стекляшка, никакого эффекта.
Хольгер мигнул.
— Серьёзно? Звучит очень странно. Они полностью выдерживали состав… и ничего не получалось?
— Да, странно, — согласился Гедимин. — Как будто…
Он усмехнулся.
— Будто важно то, откуда взялся этот кусок. Из руды или из лаборатории. Редкий бред, но именно так это выглядит.
Хольгер задумчиво покивал и прихватил ещё несколько ненужных обломков.
—
