Его глаза открылись, и он долго смотрел на испещренный тенями потолок, а я все гадала, что у него на уме. Думает ли он о том, впишусь ли я в его жизнь после окончания расследования? Или же соображает, как лучше распрощаться со мной?..

— Мне всегда было одиноко — до тех пор, пока я не встретил тебя, — смущенно пробормотал он и повернулся ко мне. В тусклом свете его глаза светились такой искренностью, что у меня перехватило дыхание. — И мне важно знать, чувствуешь ли ты то же, что и я.

Мне было страшно, но я хотела понимать, о чем он говорит.

— Как… как это?

Он снова устремил взгляд в потолок, изучая узоры из света и тени и, возможно, собираясь с мыслями.

— Когда мы вместе… то подобны воде в реке: мои мысли текут через твои, твои — через мои. А когда мы молчим, — на его губах появилась слабая улыбка, — я иногда забываю даже, что ты рядом.

— Я польщена, наыри, — холодно сказала я.

— Это лучший из комплиментов. Я не люблю долго быть на людях. А когда я с тобой… мне вовсе не хочется быть кем-то, кем я не являюсь.

Я моргнула и поняла: я и правда чувствую то же самое. Когда я с ним, мне кажется — как казалось и в павильоне Сегомджон, — будто мы перенеслись в другой мир, где никого, кроме нас, нет. И мы не связаны никакими правилами, никакими условностями.

— Наверное, я чувствую то же самое…

Тут мое внимание привлек какой-то шум за дверью. Раздался и внезапно оборвался чей-то крик. Оджин уже вскочил на ноги, рука его лежала на мече.

— Какой-то зверь?

— Похоже на то. Сейчас вернусь. Жди.

— Позволь мне пойти…

— Нет.

Я вскочила на ноги и схватила его за руку. Она была холодной. Он, как и я, понимал: что-то тут не так.

— Я скоро вернусь. — Он легонько сжал мою руку. — Обещаю.

И я кивнула в ответ, хотя в моих венах пульсировал страх.

— Конечно.

Когда он ушел, я стала прислушиваться к треску веток за окном. В какой-то момент Оджин прошел прямо под ним, а затем устремился куда-то в сторону от хижины. Мое сердце было готово выскочить из груди. Я подошла к окну, открыла его и увидела, как Оджин исчезает в высоком бамбуке, кажущимся серо-зеленым при убывающем свете. Он остановился, чтобы приставить маленькую палочку к стеблю бамбука. А потом я потеряла его из виду. Его поглотили тени.

Я ждала. Мерила шагами комнату. Кусала ногти. Выглянула в окно и опять принялась ходить взад-вперед. Я пыталась представить, как он обходит дом, осматривает окрестности. Но вокруг царила тишина. Слышен был лишь шум леса.

Затем, когда прошел час или того больше, — а может, всего несколько минут, — я услышала, как открывается и закрывается входная дверь. Я быстро вышла из комнаты, чувствуя огромное облегчение оттого, что Оджин вернулся.

Но я рано обрадовалась. В общей комнате я увидела лишь молодую женщину, сидевшую на полу, спиной ко мне. Она успела переодеться в другой наряд. Ее плечи обхватывало белое чогори. Темно-синяя юбка волнами лежала вокруг ног, черные волосы блестели в свете свечи.

Так же, как и лезвие.

Кухонный нож на полу. Она дрожала, и я почувствовала какой-то кислый и едкий запах. Запах разложения — или, может, рвоты? И тут я заметила красное пятно на ее одежде.

— Аджумма? — прошептала я, делая шаг к ней. — Аджумма?

— Убийца — принц, — сказала женщина, ее голос был мертвенным и хорошо мне знакомым. Это была не вдова. Кровь застыла у меня в жилах — я узнала эту женщину. — Но вы все равно пришли за мной. Терпеть не могу людей, вмешивающихся не в свои дела.

— Как ты нас отыскала? — Я медленно потянулась к кинжалу, вынула его из ножен и спрятала за юбкой.

— Свидетели. Всегда находятся свидетели. Тебя и инспектора, одетого в синий халат, кто-то да видел. — Медсестра Инён поднялась и повернулась ко мне. И я увидела, что ее чогори разорвано и пропитано кровью. Я не сразу сообразила, что это не ее кровь — она не сочилась и не капала ей под ноги. — Я шла за вами в надежде найти медсестру Минджи. Чтобы избавиться от нее прежде, чем она меня выдаст. Но вы добрались до командира Чхэ и настроили его против меня.

— И ты всю дорогу следила за нами и… убила хозяйку дома? — Меня снова охватил ужас: Оджин так и не вернулся. Колени у меня подгибались, голос дрожал. — Где инспектор Со? Что ты с ним сделала?

— Твой друг мертв.

В ушах у меня пронзительно зазвенело, и звон становился все громче и громче, пока на целом свете не осталось ничего, кроме него.

На заплетающихся ногах я шагнула вперед, стремясь как можно скорее выйти из дома, но тут почувствовала железную хватку на своей руке. Раненое плечо отозвалось острой болью. Крепко стиснув зубы, я оглянулась и увидела лезвие, готовое вонзиться мне в спину.

У меня в голове была всего одна мысль:

«Я нужна Оджину».

Руки у меня задвигались сами по себе. Мой кинжал вонзился в державшую меня руку, задев и меня тоже. Но я оказалась свободна.

Холодный воздух ударил мне в лицо, когда я, спотыкаясь, вышла из дома и чуть было не наступила на лежавший у меня на пути окровавленный труп вдовы. Я заставила себя пойти дальше. Передо мной мелькали лишь какие-то тени, но потом взгляд сфокусировался, и я обнаружила, что стою там, где был Оджин, когда я видела его в последний раз, а к стеблю бамбука прислонена небольшая палочка. Указатель пути.

Я обернулась, и мой взгляд наткнулся на Инён — она шла за мной, сжимая в руке меч.

Я прошла мимо указателя, а затем скользнула в лес, казавшийся бледно-голубым под вечерним небом — это был последний проблеск света перед ночной тьмой. Я готова была окаменеть от подступающей к горлу паники, но сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и попыталась вспомнить, чему учили меня в Хёминсо.

«Чем отчаяннее ситуация, — внушала нам медсестра Чонсу, — тем спокойнее должны быть мы».

Еще один глубокий вдох, и я огляделась по сторонам. Не было смысла идти куда попало. Надо было найти следующий указатель. Осмотревшись, я увидела еще одну палочку, длиннее предыдущей, прислоненную к камню. Я двинулась дальше по указанному пути, то бежала, то останавливалась, пока не обнаружила еще одну похожую палочку у подножия холма. После