— После обеда поднимитесь в мой кабинет, — к концу обеда герцог обратил внимание на сидящую рядом супругу. Лиссандра уже насытилась и теперь просто держала в руках сдобный рогалик и, не спеша, отщипывала от него по маленькому кусочку, ожидая окончания обеда и присматриваясь к женщинам за столом.

В Стоунберге, как и в её родном замке, было принято трапезничать сообща, за общим столом. В собственных комнатах ели в исключительных случаях — при болезни или после родов.

Герцог выждал время, чтобы присутствующие успели поесть. Ведь вместе с тем, как хозяева встанут из-за стола, обед завершится. Это правило касалось любого приёма пищи. Во время трапезы гости не могли встать и уйти, если это не было оправдано. Таким исключением могло быть нападение неприятеля или пожар, к примеру.

Обед завершился, и супруги поднялись на этаж выше в рабочий кабинет герцога. Эрик придержал дверь, пропуская вперёд Лиссандру и останавливаясь за её спиной. Девушка не поворачивалась, чувствуя тепло тела супруга, замедлившегося в нескольких сантиметрах от неё. Гренстон обнял Лиссандру и крепко прижал к себе, упираясь лбом в заплетённые косы, уложенные на макушке.

От такого внимания Лисса растерялась, задержала дыхание, как ловец жемчуга в морской бухте на юге своей страны, и «нырнула» в ощущения. Супруг впервые предстал перед ней таким… уязвимым. Мысли девушки заметались пойманными птицами: что случилось? На ум ничего не шло. Она расслабилась и безмолвно крепче прижалась к мужу. Положила свои ладони поверх его рук, сцепленных на её талии. Момент казался таким пронзительно трогательным, что всё дурное настроение после «горячей» встречи в обед исчезло, как и не было.

— Я завтра с утра уеду на несколько дней с небольшим отрядом гарнизона, — глухо заговорил Эрик. — Нужно проверить дальние пастбища овец. На наших землях появилась нечисть. Сегодня прискакал гонец. Опять нашли обескровленные туши, и непонятно, можно ли употреблять в пищу такое мясо. Люди боятся.

Эрик говорил обыденно, словно это не он прижимал к себе привлекательную женщину. Честно говоря, он сам не понимал, почему это делает. Ему остро захотелось снова почувствовать в своих руках  Лиссандру, услышать тонкий жасминовый аромат, запутавшийся в рыжем золоте волос.

— Если вы привезёте тушу сюда, по-возможности быстрее, пока не вспухла, то я могу посмотреть, пригодна она к еде или нет. Нужно, чтобы внутренности остались на месте.

Лиссандра развернулась в кольце его рук, оказываясь лицом к лицу с Эриком, но он разжал объятия и отступил. Девушка успела рассмотреть покрасневшие белки глаз мужчины, словно он не спал ночь, залёгшую на лбу морщинку усталости. Герцог выглядел потрёпанным. Лисса закусила губу, коря себя за невнимательность. В обед она ничего этого не видела. Зато в мельчайших подробностях запомнила довольный вид баронессы.

— Попробую, — кивнул герцог и пригласил Лиссандру присесть, придвигая ей стул.

— Милорд, — Лиссандра решилась задать неловкий вопрос, — баронесса Бейли перед обедом выходила из ваших покоев… Ваши с ней отношения остаются такими же, как до нашей свадьбы? Я хочу понимать, что мне ждать.

Герцог помолчал, прямым взглядом рассматривая супругу напротив себя. Её яркие волосы притягивали магнитом. Игривые завитушки выбившихся из причёски коротких прядок так и манили накрутить их на палец. Зелёные глаза смотрели настороженно и в то же время с надеждой. Эрик чувствовал, как напряглась Рыжая красавица в ожидании его слов.

— Я не брал её на своё ложе, если вы об этом.

Щёки Лиссандры вспыхнули румянцем, а в глазах отразился укор. Ответ герцога был ситуативным, а герцогиня хотела знать о его планах в целом. Герцог это понимал, но вот загвоздка — он сам для себя ещё не решил, что делать дальше.

***

Сегодня Клотильда подкараулила его, когда он возвращался из казармы, чтобы принять ванну и переодеться к обеду.

Гонец, принёсший дурные вести, испортил настроение от утренней тренировки.

Эрик только вернулся домой и не пылал желанием куда-либо ехать. Тем более в замок он привёз супругу и не хотел оставлять её одну, пока та не освоится. Он чувствовал ответственность за неё. Вчера ночью герцог заснул только после того, как стал перебирать в памяти все острые моменты в зарождающихся отношениях с супругой. Если Клотильда всегда выдавала эмоции обожания и поклонения, то Лиссандра была разной, как множество граней драгоценного камня после искусной огранки. За ней интересно наблюдать, провоцировать. С ней интересно общаться. Кругозор у принцессы не ограничивается модными тенденциями и местными новостями.

Эрик вспомнил свою сегодняшнюю встречу с Клотильдой и снова ощутил укол вины. Баронесса плакала из-за него. Он и так не выносил женских слёз, а тут ещё и стал их причиной.

— Чем я провинилась перед Вами, милорд, что вы так жестоки ко мне? — с этим вопросом на чистых, как небо, глазах Клотильды появились хрустальные капельки. — Неужели можно вот так отречься от любви, о которой вы мне говорили почти три года?

Герцог сам себя не понимал. Когда Клотильда была вот в такой близости, и он слышал аромат её любимых духов, которыми она пользовалась всё это время, то не понимал, почему внутренне отгораживается от девушки. Сознание нашёптывало, что ничего страшного не случится, если Кло останется на своём месте, подле герцога. А то, что это может не понравиться Лиссандре, — не беда. Она изначально знала, что у супруга есть дама сердца. Тайн из этого никто не делал.

— Эрик, любимый, — за думами герцог упустил, как баронесса молниеносно приблизилась и оплела его шею руками, как плетями жгучего хмеля, настойчиво заставляя склонить голову для поцелуя. — Ты нужен мне и нашему сыну. Твоё невнимание жалит дикими пчёлами. Неужели ты позволишь, чтобы надо мной насмехались только за то, что я преданно любила, люблю и буду любить только тебя? Неужели нет более места для меня подле тебя? Ты сам писал в письме, что твоя женитьба ничего не меняет, и я останусь с тобой, любовь моя!