Шрифт:
Закладка:
Катя вспомнила, как Гарифа орала на Марата в магазине…
Гектор прибавил скорости, однако на железнодорожном переезде у Песков они зависли в ожидании, пока откроют шлагбаум. В Чурилове навигатор определил местоположение улицы Октябрьской на самой окраине. Дом оказался и правда старым, самым обычным деревенским – как две капли воды похожим на развалюху Мосиных в Умнове и Крайновых в Пузановке – одноэтажный, вросший в землю, с маленькой подслеповатой террасой, выкрашенной в синий цвет. Его окружал невысокий забор-штакетник, местами покосившийся. Однако палисадник утопал в цветах – мальва, подсолнухи, разросшийся шиповник. Сквозь штакетник рдели георгины и настурции. В пепельно-прозрачных августовских сумерках к дому ползла сгорбленная фигура – старуха в панаме, брюках и розовой линялой ветровке, катившая за собой туго набитую сумку на колесиках. Она остановилась у калитки, обернувшись на их «Гелендваген», – в этот момент Гектор как раз затормозил на углу палисадника.
Катя поняла, что перед ними бабушка Гарифы. Старуха поставила сумку на колесиках, просунула руку сквозь штакетник, чтобы открыть щеколду калитки изнутри, как делают все деревенские, и вдруг…
Она издала хриплый страшный вопль. Он эхом отозвался на пустой, словно вымершей улице Октябрьской.
– Ааааааааааааааааааааа!!!!
Гектор выскочил из внедорожника. Катя, которую оглушил жуткий крик, последовала за Гектором. Побежала бегом. Старуха продолжала дико кричать, захлебываясь воплем:
– Ты что… ты что… ты что… Ты что наделал?!!
Хриплый всхлип… клокотание… нет, мужской смех… странный, дьявольский… в ответ на ее вопль.
Зрелище, открывшееся перед ними на участке, Катя запомнила на всю жизнь. Перед ними стоял младший брат Гарифы Марат. Всю его одежду – фланелевую клетчатую рубашку, футболку, спортивные брюки, даже кроссовки покрывала алая кровь. Он был в крови с головы до ног. В правой руке он держал топор с окровавленным лезвием.
А левой рукой поднимал за волосы и показывал им, потрясенным, и продолжавшей страшно кричать бабке… человеческую голову.
Голову Гарифы.
Длинные пряди ее черных волос, слипшиеся от крови, походили на змей… Сплетаясь, они свисали вниз…
Голова Медузы горгоны…
– Стой, Катя, не ходи! Я сам с ним, – бросил Гектор.
Он перемахнул прямо через забор – рывком подбросив вверх свое сильное тренированное тело, ухватившись за верх штакетника.
– Брось топор! – крикнул он Марату.
– Бабушка, смотри! – страшно, радостно, ликующе завопил Марат, потрясая головой сестры, – сгустки темной крови падали в траву, на его кроссовки, черные слипшиеся пряди шевелились на ветру, словно змеи сплетались…
– Она уснула в траве, и у нее голова отвалилась! – Сумасшедший Марат захихикал. – Ее башка…
Он поднял голову сестры за волосы высоко вверх – в тот миг он напомнил Кате дикую пародию на статую, изображающую того, кто убил Медузу горгону, только герой мифа не был безумным.
Гектор ринулся к нему. Он помнил, что перед ним психически больной, несмотря на весь ужас ситуации. Псих с топором… Молниеносно он нанес парню одновременно два удара – ребром ладони по предплечью, обездвиживая руку, сжимавшую топор и ногой в колено. Марат повалился на землю. Гектор накрыл его собой, прижимая к траве, и обезоружил. Затем заломил руку Марата за спину и рывком поднял, сам вставая вместе с задержанным. Отбросил топор ногой подальше.
Катя еле справилась с щеколдой калитки. Старуха умолкла, шлепнулась на завалинку у забора, ее сумка на колесиках опрокинулась. Но Кате сейчас было не до нее. Что скрывать – она не просто испугалась, леденящий ужас сковал ее с головы до ног. Медленно она зашла на участок, где Гектор удерживал окровавленного Марата.
Обезглавленное тело Гарифы лежало на садовой дорожке. Вид его был страшен – все в крови, из ворота джинсовой куртки торчал багровый обрубок шеи.
Голову Марат выпустил из рук, когда Гектор сбил его с ног, и она откатилась к клумбе с георгинами. Среди алых лепестков на черной жирной удобренной кровью земле лежала голова в ореоле черных кровавых волос-змей. И взгляд ее, устремленный в вечернее небо… оба глаза – искусственный и настоящий – теперь сравнялись – тусклые, остекленевшие. Мертвые глаза Медузы горгоны. Казалось, в них застыло удивление…
– Это ты сделал? – крикнул Гектор Марату в лицо. – Отвечай мне! Это ты ее убил?! Или не ты?!
– Она уснула… я хотел ее разбудить. – Марат моргал, морщился, корчил гримасы. – А у нее башка отвалилась.
– Ты отрубил голову своей сестре? – тише, глуше спросил Гектор. – Скажи мне!
– Она лежала, она уснула… я хотел ее разбудить…
– Это не ты сделал?! Кто здесь был? – Гектор встряхнул его.
– Ой, больно… больно руку…
– Кто здесь был? Ты кого-то видел?! – Гектор отпустил его заломленную назад руку, схватил за плечи, снова встряхнул. – Что ты видел, Марат?
– Ничего… Я ходил гулять… А она приехала к нам…
Потрясенная Катя впервые оглядела участок – покосившиеся ворота, их створка приоткрыта, а под навесом стоит машина, подержанная серебристая корейская иномарка. Багажник ее открыт, дверь со стороны водителя распахнута. В багажнике полиэтиленовые сумки. Под колесами машины гравий. И – примятая трава до садовой дорожки, словно что-то протащили. Лужа крови на дорожке… обезглавленное тело.
– Тебя не было дома, когда она приехала, да? Что случилось дальше? Отвечай мне! Ты ее убил? Что у вас с ней произошло? Или это не ты сделал, Марат?! – Гектор тряс парня, словно мешок с картошкой.
Лицо Марата искажали гримасы.
– Люди! Помогите! Звоните в полицию! – страшно заорала на всю Октябрьскую улицу справившаяся с первым шоком старуха Медозова. – Убил он ее! Зарубил топором мою Гарифу мой внук!! Я давно знала, что этим у них дело кончится! А психдиспансер мер не принимал, не верили они нам с Гарифой! Полиция! Люди!
Никто не откликнулся на вопли старухи. Соседние деревенские дома пусты – кто покинул Чурилов, кто еще с работы из соседних районов не вернулся. Катя сама вызвала полицию. Патрульные машины с мигалками, сиренами приехали быстро, всю улицу заняли.
Глава 25
Кровь
– Братец весь покрыт ее кровью, – заявил майор Арефьев, прибывший на
