Идо наконец неуверенно улыбнулся.

– Да. Я не знаю…

Этого не знали сейчас многие. Большинство. И причиной далеко не всегда была любовь. Элеорд еще раз посмотрел на портрет, потом на Идо, опять трущего лицо, а потом ― на небо за окном. В городе было тихо. Затишье перед возвращением короля, который вернется еще более скорбным, чем уходил, ведь он давно не понимает, за что, а главное, за кого сражается. А его встретят музыкой и флагами. Будто он кого-то победил.

– Зато я знаю. Выпьем вина, ― тихо предложил Элеорд. ― За здоровье Вальина. А потом ты пойдешь на городскую площадь, найдешь там нашу егозу и последишь, чтобы ее не затоптала стража, когда она рванется в первые ряды. ― Все возражения он пресек властным взмахом руки, но тон оставил мягким. ― Искусство подождет. Король помнит тебя и тоже будет тебе рад, если заметит. Он ведь очень одинок.

Идо улыбнулся, но с явным сомнением. Элеорд знал: он считает, что искусство не может ждать. Но почти всегда уступает, стоит ему услышать о короле.

– Да, Мастер, ― отозвался он. ― Так и сделаем.

…Однажды Вальин Энуэллис сказал, что черешни еще зацветут. И действительно посадил несколько деревьев перед почти уже достроенным новым храмом. Пока они чахли и болели, но кто знает, что будет дальше? Элеорд задумчиво посмотрел на свое гербовое кольцо и улыбнулся.

Не все вещи творятся на свету. Да, не все.

* * *

Вальин отрешенно прислушивался к себе. Ему было намного лучше, чем обычно в такую погоду: почти не беспокоили кашель и ломота в костях; не пришлось сегодня скрывать лицо. Он мог бы решить, что Безобразный сжалился, но знал: дело в ином.

Вокруг, под низким серым небом, гремел турнир Близнецов ― он всегда проводился перед фииртом. На вытканные золотом лики Дзэда и Равви летели кровь и грязь из-под конских копыт; в их славу орали обезумевшие зрители и ошалевшие участники. Турнирные гобелены ткались каждый прилив жрицами Равви, а в конце торжественно сжигались. Золотая нить горела хорошо: костер взметался до неба. Но пока гобелены украшали заключенную в круг трибун арену, а конники в тяжелых доспехах, давно вышедших из вооружения, но традиционных для зрелищных состязаний, бились на мерзлой грязи. От лязга клинков закладывало уши: даже сквозь вопли и топот он легко долетал до королевской трибуны, находящейся ближе прочих.

Шло предпоследнее состязание: кончились вольтижировка, почти все пешие бои и соревнование арбалетчиков, завершался конный турнир. За титул первого рыцаря сражались двое, символичный расклад: воин в светло-серебристых доспехах против закованного в черное, лица скрыты шлемами. Впрочем, Вальин узнавал одного, да и о личности второго догадывался. Один был левшой, второй поражал грацией и сноровкой.

– За кого ты? ― заговорщицки прошептала Ирис, поймав его легшую на подлокотник руку.

– Не знаю… ― неопределенно отозвался он и, видя, как блестят ее глаза и румянятся щеки, улыбнулся. ― А ты? Победитель ведь вправе поднести нам свой гербовый цветок.

– Не знаю их гербов, значит, не знаю, чьи цветы краси-ивее, ― протянула Ирис и опять повернулась к арене. ― Но пока мне нравятся оба!

Блюститель крикнул: Arde! «Пауза». Кончился четвертый раунд, и всадники разъехались; зрители тут же принялись подбадривать их громче. Была ничья: дважды победил светлый рыцарь, дважды ― темный. Вальин в очередной раз поразился горькой иронии этого расклада и хмыкнул. Ирис продолжала держать его за руку.

– Какой ты молодец, что разрешил! Да еще в городе! Смотри, как всем нравится!

Трибуны правда таращились тысячами жадных, налитых кровью глаз. Не просто «нравилось» ― воплощало ярость. Казалось бы, она чуть схлынула в последние приливы: сражения стали реже, и в открытую все радовались этому. Но сколько же людей пришло поглазеть на «поганый» праздник! А ведь когда его планировали, многие возражали: турнир Близнецов в столице?! Прежде его проводили за городом; лишь раз турнир в Ганнасе устроил отец, еще до строительства храма. Ему все далось легче: его обаяние и острословие обескуражили самых упрямых жрецов. Вальину пришлось сложнее, зато публики он собрал больше. Светлые едва ли не впервые мирно сидели по соседству с темными и поедали нехитрую праздничную снедь: карамельные яблоки, маленький круглый картофель с розовой солью и птичьи сердца на шпажках.

Ирис шепнула, подавшись к его уху:

– Если будешь чаще развлекать меня так, я примирюсь с твоей холодностью. Ненадолго.

От ее волос остро пахло цветами, от губ ― вишней, а кожа сияла. Вальин ответил:

– Ты очень добра, моя королева, буду знать.

Ирис надулась. Наверное, она ждала чего-то еще, но Вальин не гадал. На ветру его уже слегка знобило, и он выше поднял меховой ворот. Рука задела флакон из синего хрусталя, висящий на шее. Пришлось сдаться. Теперь он не расставался с этой вещью.

«Поедем в Жу. Воды источников помогут тебе чувствовать себя лучше». Так Эльтудинн сказал, когда они заканчивали переговоры. Они были не одни, и Вальину пришлось, взглянув ему в глаза, ответить холодно: «Повторюсь. Чтобы помочь мне, вам достаточно было не нарушать договоров». Впрочем, за эти приливы он много услышал о Жу и, пожалуй, хотел бы попасть туда. Может, даже переждать там фиирт.

–Dere! ― снова прогремел толстый, коротконогий блюститель состязания и махнул красной лентой. «Раунд». Трибуны заорали.

Всадники разогнались и бешено сшиблись в пятый раз. Ирис с азартным криком подалась вперед всем телом, замахала в воздухе кулаком ― локоны взметнулись на ветру сияющим снопом. Вальин подметил, что более жадно она следит все же за черным рыцарем, а потом ушел в свои мысли, сонно наблюдая за мельканием клинков.

В детстве он обожал турнир Близнецов: всегда ездил с семьей, если был здоров, и мечтал поучаствовать ― потому что участвовал Эвин. Не получилось, владению мечом, стрельбе и верховой езде Вальина обучили, только когда он окреп в храме, а жрецам Безобразного запрещалось брать оружие ради увеселения. Позже, став графом и королем, Вальин вернул себе это право, но оно потеряло смысл. В турнире, который на деле был лишь большим замаскированным жертвоприношением, сражались по-настоящему, не щадя ни себя, ни противника. Вальину хватало настоящих битв. И черных рыцарей.

Эльтудинн… спонтанно и остро захотелось, чтобы он оказался здесь. Ему понравился бы размах турнира, а может, он поучаствовал бы и Вальин бы